Огненный лис

Очень просто. Кулачищем - да в нос! Шуму было на весь Петербург. Еле замяли.

Ну, Петрович, все! - Не выдержал Борис. - Надоело. Я, конечно, понимаю - все теперь в графья лезут, на крайний случай - в простые дворяне. Но сейчас, ваше сиятельство, работать надо! Вот гости прикатят, плеснут тебе водочки, помидорчика маринованного поднесути - и трави им байки, сколько угодно.

Согласен, - отозвался вместо Петровича Слава. - Борис, как ты думаешь, песка хватит?

Хватит. Гора приличная, не то, что две - пять могил затрамбовать можно.

... С восточной стороны Южного кладбища покой мертвецов тревожит аэропорт Пулково.

С западной, прямо после шоссе, начинаются сельскохозяйственные угодья и вонючие котлованы городской свалки. В небе над свалкой парят грязно-белые чайки, а над аэропортом - серебристые самолеты. А ну, как хрястнется какой-нибудь авиалайнер об землю? И ходить далеко не надо. Все здесь, рядышком: пассажиров на кладбище, металлические обломки на свалку. Сплошное удобство обслуживания и полная гармония.

Трое могильщиков закончили перекур и вновь принялись за дело. Ямы выкопал, конечно, эскаватор, но такую тонкую, ответственную работу, как выравнивание краев приходилось делать вручную.

Покойничков привезут с минуты на минуту. И не простых. Судя по всему, при жизни они большими авторитетами считались, вопросы решали серьезные, достигали чего-то, проигрывали, побеждали... А конец - вот он. Для всех один. И равняй края могилы, не ровняй - самому покойнику, честно говоря, без разницы.

Чтобы все было, как положено, чинно, благородно, не ему надо. А тем, кто за гробом идет, оплакивает и в последний путь провожает. Тем, кто в долгу. Тем, кто не доглядел, не уберег, не долюбил. Для них и камень с души, и слезы - все едино, все в его могилу...

Кажись, прутся, - заметил Петрович, приглядываясь поверх оградок к дальнему концу кладбищенской аллеи. - Ишь, сколько народу-то!

Назвать появившуюся из-за поворота похоронную процессию просто большим или даже очень большим скоплением людей значило не сказать ничего. Под душераздирающие рыдания и всхлипы полного оркестра к свежевырытым могилам приближался широкий и бесконечный людской поток, сопоставимый по масштабам и организованности разве что только с майскими демонстрациями периода застоя.

Впереди всех шел поп, постоянно "обслуживающий" у братвы подобные мероприятия, за ним дьякон с кадилом и служка с текстами. Потом два мальчика, облаченные во все черное и бережно несущие перед собой широкоформатные, траурные, в позолоченных рамах, портреты усопших. Затем уже появились гробы, после которых, на почтительном расстоянии, брели, рыдая, немногочисленные родственники, многочисленные друзья, соратники с печальными лицами, соболезнующие знакомцы и приглашенные, равнодушные зеваки и случайно прибившиеся к процессии бомжи.

По мере приближения к месту захоронения людской поток увеличивался и разрастался, постепенно заполняя все окружающее пространство.

Говорят, какого-то князя хоронят. И барона, - переговаривались те, кто случайно попал на кладбище. - Вроде, приехали обратно в Россию из-за бугра, и от счастья того... преставились.

Глупости! Бывший первый секретарь обкома, забыл фамилию, в автомобильную катастрофу попал, вместе с водителем своим.

А откуда роскошь такая?

Ну, сумели люди скопить на черный день.

Вот, сволочи, прости Господи!

Конечно, золото партии...

Аи я давеча слышала, - подала голос маленькая бабушка в платочке, что хоронят бандюков-душегубов. Самых, что ни на есть, главных по всей России.

Точно! Писали в газете. Два вора в законе...

Стыдно, граждане, - упрекнули из толпы. - Стыдно ведь напраслину-то на усопших возводить. Грех это!

А чего такого?

Вы что, не видите, сколько народу пришло в милицейской форме? Полковники разные, майоры, даже один генерал. И сюда в сопровождении машин с мигалками приехали.

Точно. Сам видел. С чего бы это менты к бандитам на похороны пошли?

Наверное, общественный порядок охраняют.

Ага, как же! С цветами, с венками...

Я думаю, министров каких-нибудь хоронят. Или депутатов.

Может, и так... Пойди теперь, разберись, кто ворюга, а кто в правительстве заседает.

Они друг друга стоят - и те, и эти!

Оркестр тем временем смолк. Гробы установили на специально смонтированные тумбы, сняли крышки - и родственники зарыдали в голос, как по команде.

Бандитский батюшка зашелся в молитве. Добросовестно отчитав все, что положено, он замолк и прислушался к воцарившейся окрест тишине... а потом вдруг чихнул так, что стайка ворон на окрестных деревьях стремительно взмыла под облака.

Присутствующие заволновались, но в конце концов посчитали происшедшее добрым знаком. Вновь всхлипнул оркестр, затянула что-то ведущая скрипка...

Можно прощаться.

Народ, выстроившись в колонну по одному, потянулся к покойникам.

Первыми забились в рыданиях, запричитали родственники, за ними, в строгом соответствии с неписаной иерархией - остальные. Кладбищенские бомжи кучковались отдельно, ждали щедрот в виде милостыни и остатков еды.