Огненный остров

По пути в штаб армии мы с Николаем Ивановичем Титовым высказывали разные предположения по поводу столь срочного отвода дивизии. Одно лишь было ясно, что не для отдыха, а чтобы ввести в бой на другом участке фронта. Я знал, что В. И. Чуйков назначен командующим 62-й армией. Он хорошо знает нашу дивизию, и, может быть, по его просьбе нас передадут в 62-ю армию. А возможно, и в штабе фронта что-нибудь придумали для нас?.. На войне всего ожидать можно.

Начальник штаба армии полковник И. А. Ласкин вручил мне распоряжение штаба фронта; 138-я стрелковая дивизия переходит в резерв фронта, переправляется на левый берег Волги и располагается в лесах восточнее заводской части Сталинграда.

За ночь дивизия переправилась на остров Сарпинский. Части разместили в рощах, чтобы бойцы могли спокойно отдохнуть до вечера.

Утром с Н. И. Титовым мы прибыли на КП армии с докладом Военному совету о прибытии дивизии на остров. Нас приняли командарм М. С. Шумилов, члены Военного совета З. Т. Сердюк и К. К. Абрамов. Они выразили благодарность воинам дивизии за ратные дела и пригласили нас к столу. За завтраком мы выпили по чарке и затем отправились к берегу Волги на катер. Такое теплое прощание не всегда бывало. Мы это восприняли как дань уважения всему личному составу дивизии за мужество и героизм. Возвратившись на командный пункт, я решил отдохнуть. Чтобы не беспокоить своих помощников, попросил оперативного дежурного разбудить меня в случае чего и уснул на походной бурке.

Но не успел проснуться, как подошел Шуба и спросил:

— Что будем делать дальше? — Печенюк и Гуняга уже по нескольку раз звонили и спрашивали по этому поводу.

— Хорошо, соберите командиров и комиссаров, чтобы всем сообщить, что будет дальше, — сказал я.

На совещании прежде всего была обрисована обстановка в Сталинграде. А она в первых числах октября была здесь чрезвычайно сложная и тяжелая. После захвата немцами Орловского выступа и заводских поселков, бои подошли непосредственно к территории сталинградских заводов. Врагу удалось также овладеть частью центра города и выйти к Волге в районе пристани Купоросное, что в значительной степени осложнило связь с левым берегом реки. Ограниченность территории, занимаемой нашими войсками, очень затрудняла организацию обороны.

Вся глубина обороны 62-й армии простреливалась артиллерией, минометами и пулеметами. Передвижение даже мелкими подразделениями было возможно лишь непосредственно вдоль берега Волги и только ночью.

Вопреки чрезвычайным трудностям соединения и части 62-й армии продолжали упорно обороняться и в ожесточенных уличных боях перемалывать живую силу и технику врага.

Рассказав о положении в Сталинграде, я сообщил собравшимся, что дивизии предстоит совершить ночной марш и сосредоточиться в районе Цыганская Заря — Рыбачий. Район сосредоточения дивизии удален от переднего края сражающихся войск в Сталинграде на 12–15 километров. Все говорило о том, что и нам, наверное, придется воевать в Сталинграде.

Это было 6 октября. Позднее я узнал, что 5 октября из Ставки Верховного Главнокомандования на имя командующего Сталинградским фронтом пришла телеграмма следующего содержания: «Требую, чтобы вы приняли все меры для защиты Сталинграда. Сталинград не должен быть сдан противнику, а та часть Сталинграда, которая занята противником, должна быть освобождена. Сталин»[9].

7 октября утром в штаб дивизии приехал заместитель командующего Сталинградским фронтом генерал-майор Советников. Он весь день знакомился с тем, что в дивизии есть и в чем она нуждается. В результате подробного изучения генерал Советников пришел к выводу, что дивизия имеет мужественный, храбрый состав. Но он очень малочислен. Стрелковые роты имеют по 15–20 человек, то есть 20 процентов их штатного состава, а в артиллерийском полку только 25 процентов орудий (против нормы), средств связи настолько мало, что трудно установить связь со всеми частями, несмотря на короткие расстояния между ними. Дивизии необходимо пополнение как в людях, так и в технике. Генерал Советников выслушал все наши просьбы и перед отъездом из дивизии пообещал сегодня же доложить обо всем Военному совету фронта.

На второй день меня вызвали в отдел укомплектования штаба фронта, где сообщили о возможном пополнении. Это подняло настроение.

Отдел кадров был щедрым. Почти на пятьдесят процентов удовлетворил нашу заявку на командный и политический состав. Остальная часть офицеров должна прибыть с маршевыми ротами.

Сложность обстановки продолжала нарастать. Хотя мы и находились на левом берегу Волги, но расстояние, отделяющее нас от Сталинграда (всего десять километров, близость переднего края и сильных боев в городе), не выключало нас из боевой действительности, мы продолжали жить боем.