Огненный перевал

Сам капитан не спешил докладывать обстановку младшему по званию, а лейтенант опять не знал, как ему вести себя между двумя старшими, нежели он, офицерами. То ли командиру операции докладывать, то есть мне, то ли оставить возможность доклада своему командиру — капитану Павловскому. Я понимал положение лейтенанта и на уставные мелочи и несоответствия внимание мог и не обратить. Но священник ни на звания, ни на командование не претендовал, и потому чувствовал себя вольно. Как-то даже непривычно вольно для священника и чуть-чуть суетливо, словно он тому же капитану много задолжал.

— Он же был категоричный, как этот камень, атеист… — усмехнулся я и сел на камень, о котором говорил.

– «Первый мир был потоплен водой, а второй для огня бережется…»[16] — какой-то цитатой ответил священник. — Капитан у нас прошел крещение огнем. Боевое крещение то есть… И трофей весьма памятный и, наверное, ценный добыл… Вон там, ногами перебирает…

Я только сейчас заметил в самом темном месте позиции какое-то движение.

— Кто там? — спросил я.

— Тот человек, которого ты подстрелил в вертолете, — сказал наконец-то свое слово и капитан. — Человек со шрамом… Так его теперь будут звать… Но у нас в руках он, к счастью, с документами оказался, и мы можем звать его по имени. Некто Ширвани Бексолтанов, специалист по ограблению православных храмов. Прилетел за иконами, которые наш Святой вез…

— Отец Валентин, — поправил я.

— Святой Валентин, — настаивал Павловский. — Авторитетный кидала, имеющий за плечами три срока. Правда, небольших, тем не менее… Уголовное погоняло — Святой.

Я поднял в изумлении брови и посмотрел на отца Валентина, требуя взглядом разъяснения ситуации.

— Господь не допустил моего маскарада, — развел руками Святой, признавая обвинения в свой адрес. — Признаю и каюсь и надеюсь быть вам полезным и дальше, как был полезным до этого.

Он явно просил этими словами признать, что вел себя достойно и не был нам обузой.

— Как выяснилось? — спросил я Павловского.

— Вон тот сообщил… — кивнул капитан на связанного пленника.

— Он предложил мне потихоньку освободить его и дать уйти в обмен на молчание, — добавил Святой. — Мне показалось это слишком большим грехом на мою и без того грешную голову. Тогда он попросту сдал меня капитану, а капитан забрал у меня автомат…

— Зачем? — не понял я.

— Святой, можно сказать, арестован.

— Он наш, он среди нас, он отказался предать нас, а его за это арестовывают? — мне такое положение вещей не понравилось. — Ты что, кэп, принципиальным ментом стал?

Павловскому, кажется, самому такое положение не сильно нравилось.

— Ты здесь командуешь, тебе решать.

Он поднял с земли автомат и через руки лейтенанта Соболенко и ефрейтора Братишкина передал мне, а я, в свою очередь, отдал его Святому. И тут только заметил в руке капитана трубку.

— Здесь что, связь есть? — спросил я.

— Это трофей. Спутниковая. Есть связь. Я уже доложил ситуацию и координаты в погранотряд. Не понял только, что там происходит. Что-то мне невнятное ответили и рекомендовали ждать…

— Дай я позвоню, — потребовал я.

Трубка тем же путем, что и автомат, дошла до меня. Пока она была в пути, я успел спросить, что здесь взрывалось. Капитан объяснил. Довольно скромно и сухо, несколькими словами, но я в этой сухости увидел ситуацию. Павловский действовал хладнокровно и правильно.

Я принял трубку.

— А этого как захватили? — кивнул я на пленника.

Капитан и это рассказал коротко, без хвастовства, и даже принижая свою роль.

— Удивляешь ты, кэп, меня… А говоришь, что не воевал… Тебе прямая дорога после этих событий — в спецназ погранвойск. Многому их научить сможешь…

Он, кажется, комплимента ждал и не сумел скрыть довольную улыбку.

Я набрал номер мобильника комбата. Тот ответил на ночной звонок не сразу. Спал, должно быть, или не сразу решился на разговор с незнакомым абонентом. А может быть, и то и другое. Но все же ответил после долгого моего ожидания, и ответил недовольно.

— Слушаю…

— Здравия желаю, товарищ подполковник…

— Саня! — обрадовался комбат. — Докладывай.

Я доложил обстановку.

— Да, Одинцов дошел до роты, дважды вступая по дороге в бой. Рота выступила к вам. Были некоторые осложнения, но Полуэктов выступил… А осложнения остались… У меня… Что вы там натворили такого? Чем вы ФСБ помешали?

— Я не в курсе, товарищ подполковник, чем мы им помешали. Ими здесь не пахло… А что произошло? Может, объясните, чтобы я в курсе был.