Огненный путь Саламандры

— С-с-сама такая! — Полозу почему-то показалось, что огромный паук именно женского пола, а о женском коварстве и жестокости, с которыми не каждый мужчина сравнится, он уже давно был наслышан. А если такая фифа не с тобой, а против тебя, то можно смело писать завещание и складывать лапки. Лучше бы перед ним вооруженный взвод солдат сейчас стоял, честное слово.

— Ры-ы-ы? — снова вопросительно заурчала восьминогая дама, но угрожающих и агрессивных ноток в ее голосе, как ни странно, не слышалось.

— Ш-ш-што? Думаеш-ш-шь, я к тебе с-с-свататьс-с-ся приш-ш-шел? — немного осмелел Полоз, начиная осознавать, что немедленно пожирать его пока никто не собирается, а значит, есть шанс банально заговорить зубы.

— У-у-у, — громко и довольно заурчала паучиха и, неуверенно протянув огромную мохнатую лапищу, погладила свалившегося на нее «жениха» по гладкой золотистой макушке.

«Та-а-ак! Каш-ш-шетс-с-ся, я серьес-с-сно влип. Лучш-ш-ше бы она меня в качес-с-стве обеда вос-с-спринимала», — не сводя пристального взгляда с осмелевшей «невесты», уже вовсю давшей волю почти всем своим лапищам, подумал молодой человек и осторожно стал разжимать продолжающие стискивать огромное паучье тело кольца. Краем глаза он уже успел заметить, что чудовище обретается не на вольном выпасе, а заточено в затхлый, видимо, никогда не убирающийся каменный мешок, выход из которого только один — не слишком высокое круглое отверстие наверху, через которое он и свалился на паучью голову. А многочисленные обглоданные почти до белоснежного состояния кости на полу многозначительно указывали не только на диетический рацион, состоящий по большей части из человечинки и эльфятинки, но и на довольно скудные порции, скорее всего даже не ежедневные.

— Ты, конеш-ш-шно, ис-с-сумительно хорош-ш-ша, прекрас-с-сная нес-с-снакомка, — вслух как можно подобострастнее произнес он, с отвращением отмечая, как радостно заводила жвалами паучиха, будто в предвкушении долгожданных ласк, — но мне с-с-сейчас-с-с немного некогда нежиться в твоих объятиях. Мне нуш-ш-шно убить одного негодяя, с-с-спас-с-сти ни в чем не повинную с-с-саревну, помочь С-с-смею Горынычу выручить отс-с-са. И это вс-с-се очень-очень с-с-срочно. А потом… потом, ес-с-сли будет время, мы с-с-с тобой пообщ-ш-щаемс-с-ся. Ладно? А теперь ис-с-свини, крас-с-сотулечка, но мне и правда пора! — С этими словами Полоз осторожно скользнул на спину своей неожиданной страшной поклонницы и мощным рывком сильного змеиного тела выскочил из каменного колодца. Думать особо было некогда, но на уровне инстинктов он знал — если бы эта тварь захотела, ему не уйти из ее смертоносных объятий живым. Несказанное везение ли было причиной такой удачи или природное змеиное обаяние — сейчас значения не имело, главное — правильно и на полную катушку использовать предоставленный жизнью еще один шанс.

Наметанным глазом бывалого воина Полоз быстро окинул довольно большую круглую залу с витражными окнами, на месте одного из которых зияла неряшливая дыра с рваными острыми краями невылетевших осколков. Дверь (по крайней мере, видимая) была всего одна, но не стоило обольщаться, будто ее легко открыть, наверняка она укреплена мощными заклинаниями, как, собственно, и все вокруг. Молодой Хранитель Золота прекрасно чувствовал разлитые вокруг мощные магические потоки, какие возникают только при очень высокой концентрации магии, а вот заполошное их движение говорило о нестабильном ее состоянии. Тут либо маг не такой искусный, каким хочет себя показать, либо он здорово психует, что на пользу окружающему пространству и всему, что в него попадает, совсем не идет. Может рвануть так, что мало не покажется, а много — уже будет без разницы.

Но тут его взгляд наткнулся на странную прозрачную конструкцию, больше смахивающую на два соединенных между собой сложной системой трубочек аквариума, в одном из которых беззащитно и совершенно неподвижно лежала она…

— Не понял, — вдруг раздался сбоку негромкий растерянный голос, показавшийся в зловещей тишине совершенно неуместным. Под неосторожно переступившей с места на место ногой хрустнуло разбитое стекло. — Такого не может быть, просто потому, что не может быть…

Полоз резко обернулся и принял оборонительную позу, максимально компактно сворачивая тело в тугие кольца наподобие сжатой пружины. Разноцветные остатки витража, усеявшие, казалось, весь пол, жалобно всплакнули, превращаясь в мелкое крошево под тяжестью мощного змеиного тела.

— Ты?! — вложив в это короткое слово всю ненависть, на которую только был способен, выдохнул он. Золотые глаза блеснули таким холодом и презрением, что стоящий напротив мужчина невольно поежился, словно под порывом ледяного ветра, и спрятал ладони в рукавах своей двойной мантии. На краткий миг воцарилась такая тишина, что при желании ее можно было потрогать руками.