Огненный путь Саламандры

Не сдержав испуганного крика, Эмма отскочила от ужасной пропасти и только чудом не оступилась. Из недр темного мрачного провала, лишь слегка освещенного лучами солнца, проникающими сквозь витражное окно, на нее с чисто гастрономическим вожделением смотрели восемь глаз огромного мохнатого паука. Острые жвалы медленно двигались, словно дожевывали остатки предыдущей трапезы, а вокруг валялись обглоданные кости тех, кто эти трапезы составлял. Формы черепов, усеявших почти весь пол подземелья, слишком откровенно говорили, что неразумные расы в рацион этого чудовища не входят.

— Ну как? Впечатляет? — Довольный произведенным эффектом жрец тоже приблизился к краю колодца, но с другой стороны, и, склонив голову, ласково засюсюкал: — Девочка моя сладенькая! Ллоточка! Паучучечка ненаглядненькая, умненькая, красивенькая… — Паучиха услышала знакомый голос и повернулась к его обладателю мордой (или что там у пауков должно быть на ее месте) и, тут Эмма могла поклясться, ответила не менее ласковым урчанием, засучила лохматыми лапами по стене, пытаясь выбраться.

«Он бы ее еще, словно котенка, на ручки взял и гладил по вечерам, сидя у камина», — с ужасом глядя на это самое настоящее извращение, подумала наемница.

— Не волнуйся, моя красотулечка, — между тем продолжил отвратительные нежности эльф, — скоро мы с тобой будем самыми могущественными, самыми богатыми, самыми-самыми… Лапусечка ты моя! Чмоки-чмоки-чмоки…

«Лапусечка и красотулечка» млела от счастья, впитывая лицемерные ласки своего хозяина, а также в предвкушении столь прекрасных и выдающихся перспектив, которые ей сулило обоюдовыгодное сотрудничество с самым Великим Жрецом Мира Царств.

Немного оправившись от первого потрясения, Эмма внимательнее присмотрелась к страшной сладкой парочке, эти двое друг друга стоили в своем уродстве, но спустя несколько мгновений ей вдруг стало жалко бедную паучиху. Кто она, по сути? Всего лишь несчастное животное, которому по воле судьбы было суждено стать кровожадным тотемом Ллот желающих полного возрождения из небытия темных эльфов. Мурвинальх и без нее бы неплохо справился, но страсть к показухе и желание полностью возродить культ предков оказались превыше всего. К тому же паучиху можно было легко использовать в качестве грозного и опасного оружия. Судя по всему, этот лохматый монстр еще слишком молод и не вошел в полную силу. А если она потомство даст? Есть над чем задуматься. Но как же ловко эльф ее приручил! А ласка, она и пауку приятна, тем более женского пола.

— Пока, крошечка ненаглядная! Я скоро вернусь, и мы с тобой еще поболтаем! — Жрец помахал «подружке» рукой и, отправив в недовольно рыкающий колодец воздушный поцелуй, снова повернул рычаг на стене. Плиты вокруг темного проема снова зашевелились, постепенно сужая отверстие, пока полностью его не закрыли. На полу не осталось даже намека на скрывающееся под искусной мозаикой подземелье.

— В общем так, Эмма. — От телячьих нежностей жреца не осталось и следа, его голос был холоден и сух. — Либо ты находишь мне Саламандру и привозишь сюда живой и желательно невредимой (последнее — необязательное условие, главное — живой), либо твои кости послужат подстилкой для моей очаровательной Ллоточки. Выбирай!

— Я приведу к тебе Саламандру, — приложила ладонь к груди в клятвенном жесте наемница. — Мне можно идти?

— Конечно. Иди.

Рыжеволосая Эммирэн учтиво поклонилась и вышла из зала.

Проклятая Саламандра! Спутала так тщательно продуманные планы. И какие планы! Ведь не просто так она связалась с этим отвратительным Мурвинальхом. Девушка из кожи вон лезла, чтобы стать единственной и по-настоящему незаменимой из всех многочисленных претенденток на право стоять по правую руку от Великого Жреца, решившего доказать всему Миру Царств, что именно темные эльфы являются самым сильным и могущественным народом из всех существующих. А то о них так бессовестно все забыли, что даже перестали считаться. Эта несправедливость требовала срочного вмешательства и устранения, над чем жрец и радел все последние десятилетия. За эти годы Эмме путем интриг или просто банального отравления удалось добиться устранения всех основных претенденток, кто мог перебежать ей дорогу. А наградой за верность и активное участие в прославлении темноэльфийского царства была рука самого Великого Жреца и единоправное с ним владение уже всем миром. И на пути к такому лакомому трону наемница готова была терпеть кого угодно, даже в постели. Пусть эта гадкая паучиха хоть между ними спит, ей все равно. Одним чудовищем больше, одним меньше, не все ли равно? Главное — трон! И теперь Эмма готова была выцарапать эту дивову Саламандру хоть из самого Подземного Царства, лишь бы ее главная мечта осуществилась.