Огненный путь Саламандры

Гадина прыгнула на меня откуда-то сверху со спины. Подлый прием, конечно, но никто и не ждал благородного расшаркивания с реверансами и низкими поклонами. Я, почувствовав сзади колыхание воздуха, еле успела наклонить корпус вправо, чтобы неизвестный противник, кем бы он ни оказался, не успел устроиться у меня на закорках и вцепиться в шею. Тогда мне точно хана. Меч резко хлестнул за спину, но не встретил никакого сопротивления в виде постороннего тела, нападающий успел съехать по мне ниже, оказавшись вне досягаемости оружия. А я, все-таки не удержав равновесия, кубарем полетела на землю, стараясь упасть так, чтобы то, что нагло повисло сзади, сыграло роль соломки. Если сразу прирезать не удалось, так хоть придавлю своей массой. Судя по небольшим размерам невидимого, но усердно сопящего где-то на уровне поясницы паразита, атаковавшего меня, это не такая уж и плохая идея. Мы покатились по земле.

— Мираб, беги к лошадям! — крикнула я, одновременно пытаясь оторвать от себя намертво прилипшего к моей филейной части гада. Кусаться бы не вздумал, подлец, — вдруг ядовитый?

Ответом мне была почти полная тишина. Только звуки моей борьбы с неизвестным зверем и усердное сопение нас обоих нарушали гармонию ночного леса.

— Мираб! — снова позвала я, отчаянно пытаясь задавить в зародыше нехорошее предчувствие. — Мираб, неприятность ходячая, отзовись! Если тебя уже съели, я тебе этого не прощу!

Мне все-таки удалось оторвать от себя на удивление цепкие пальцы невидимого существа и подмять его под себя.

— Ага, попался, душегуб! — злорадно возопила я и, крепко ухватив за шиворот, поволокла усиленно сопротивляющегося пленника к костру. Надо же посмотреть в бессовестные кровожадные глаза тому, кто покусился на мою нежную шейку. И, возможно, уже частично переварил Мираба. Но это будет последняя трапеза в его никчемной жизни.

Пыхтя от натуги, я кое-как дотащила извивающееся тело до костра и повернула мордой к свету.

— Чтоб тебя…

Руки сами собой разжались, выпуская на свободу то, что они только что крепко держали, а особенно изощренная брань непроизвольно сорвалась с губ. Убить ЭТОГО, честно говоря, было мало. Его надо было сначала хорошенько помучить, чтобы самому захотелось умереть, да побыстрее.

— Так это был ты?!

Ответом мне стало излишне красноречивое похрюкивание и последовавшая за ним скромная клыкастая улыбка до ушей.

— Ах ты, гад ползучий! — не могла не добавить я, чтобы невинно смотрящее на меня снизу вверх существо прониклось серьезностью моих намерений, и обессиленно опустилась на траву по другую сторону костра. — Мираб, ты… ты… ты… — У меня уже не хватало слов, чтобы выразить шквал эмоций, который бушевал сейчас в душе. — Ты так убедительно врал, что не питаешься кровью…

Нет, доверять нельзя в этом мире никому. В последнее время Вершитель все чаще и чаще показывает мне самые гнусные стороны тех, к кому я питаю хоть крохотную долю доверия. Вот и еще один кандидат на должность моего друга попал в черный список. А как самозабвенно врал о чуть ли не травоядном образе жизни и самозабвенном человеколюбии… Стоило ненадолго потерять бдительность, как гастрономический интерес расцвел во всей своей красе.

Я поудобнее перехватила меч, чтобы в случае повторения попытки полакомиться свежей саламандрятинкой, дать достойный отбор.

— Да не питаюсь я кровью, — правильно оценив мои оборонительные действия, обиженно проскулил Мираб. — Сколько повторять можно.

— Конечно, конечно, — усиленно закивала я, стараясь не упустить из виду ни одного движения эльфыреныша, даже если ему просто нос почесать вздумается. — А набросился на меня исключительно из чувства сострадания.

— Примерно так…

— Сердобольный ты мой, — насмешливо покачала я головой и даже языком поцокала. — Как это великодушно с твоей стороны — добить меня, чтобы не мучилась.

— Не собирался я тебя добивать, помочь хотел.

— Помочь?! — Я даже присвистнула от удивления. — Всегда подозревала, что ты крутой оригинал. Но чтобы настолько… Польза от кровопускания, конечно, хорошо известна, но вряд ли эффект исцеления будет достигнут при приеме внутрь такими, как ты…

— Да не собирался я тебя в пищу употреблять, — уже чуть не плакал эльфыреныш. Судя по выражению его скуксившейся мордашки, он уже проклинал себя за неудачную охоту, но я в святую невинность тех, кто имеет такие внушительные клыки, больше не верю.

— Ага. — Так я ему и поверила. — Это ты моим безутешным родственникам рассказывать будешь.

— И не подумаю!

— А придется!

Как ни странно, при упоминании предавшей меня царской родни боль лишь слегка шелохнулась в груди, не торопясь накрывать туманящим сознание пологом. Это приятно удивило. Я прислушалась внимательнее к собственным ощущениям, приготовившись вновь с головой окунуться в болото жестокого разочарования и жалости к самой себе, даже без капли сожаления отдать свое бренное тело на растерзание голодному хищнику, но почему-то желание заниматься и дальше самокопанием с большой долей мазохизма странным образом испарилось.