Огненный путь

Пульс не считывался. И Тротт, тяжело дыша и встав на колени под светом двух лун, в лихорадочной спешке прощупал всю Венин – нет ли тяжелых ран, не сломана ли шея. Пережил очередной приступ головокружения, отдавшийся в руки – их закололо, защипало разрядами. Перекинул женщину животом через колено – как и ожидал, изо рта ее хлынула вода – и он стучал по спине, сгибал сильнее, а потом уложил на землю, запрокинул ей голову, зажал нос и сделал несколько вдохов. Снова пошла вода – и Макс нажимал на грудь, пытаясь запустить сердце, опять вдыхал, но все зря. От тяжелого дыхания вновь стало расплываться в глазах, но Тротт был очень, очень упорным и методичным человеком. Не для того он тащил женщину из города. Взял – значит, признал свою ответственность за ее жизнь.

При очередном нажиме голова Макса взорвалась болью, в глазах потемнело – а когда посветлело, он вдруг воочию увидел замершее сердце бывшей рабыни, оплетенное сосудами. И руки его словно стали прозрачными. Макс, не раздумывая, сунул эти руки ей в грудь, продолжая вдыхать в рот воздух – и сжимая и разжимая молчащий сосуд жизни.

Напряжение в теле сходило на нет, иссякала сила, когда сердце все-таки сократилось раз, другой, третий – и начало снова перегонять кровь. Он вытащил руки, уже начавшие уплотняться. Грудная клетка дрогнула – Венин попыталась вздохнуть. И закашлялась, захрипела. Макс поспешно перевернул ее на бок, снова начал хлопать по спине. Она все силилась вздохнуть, снова кашляла, выдавливая из себя воду, стонала. Долго это продолжалось, пока она не замерла, вцепившись ему в руку, судорожно, неглубоко вдыхая и выдыхая. Глаза ее были испуганными, ее било мелкой дрожью, и она жалобно, просяще плакала, прижавшись к его ногам. А он улыбался как идиот.

– Все, – сказал он успокаивающе, приподнимая и привлекая ее к себе. – Все закончилось. Дыши. Старайся дышать.

Мокрая женщина затихла на его плече, все так же мелко вздрагивая. Макс наконец осмотрелся.

Вокруг было темно, но запах был свежий, лесной. Ничего похожего на удушливую вонь столицы. В свете двух лун Тротт ясно видел высокие древовидные папоротники и чуть дальше – знакомый частокол. Чудом Источника их вышвырнуло из-под удара чужого бога прямо к поселению дар-тени, в котором находился его дом.

В середине ночи в дом слепой Далин вошел крайне мокрый дар-тени, держащий на руках не менее мокрую обессиленную женщину. С печки поднялись дети, настороженно поблескивая черными глазенками. Далин завозилась на своей кровати, тоже приподнялась.

– Быстро топить мне ванран, – шикнул Тротт, и дети послушно, хоть и немного разочарованно ретировались. Ванраном здесь назывался аналог земляной бани, топившейся по-черному, – он выкапывался в насыпных холмах, укреплялся травой, устилался листьями, папоротниками и соломой, и вместо печки в нем использовалась большая и глубокая глиняная чаша. Макс уложил дрожащую Венин на низкий теплый выступ печи. – Далин, подойди. У нас гостья.

Слепая встала, подошла – она была в сорочке, его подарке. И Венин тоже. Почему-то его, уставшего, это очень развеселило.

Тротт взял руку Далин, положил на лицо бывшей рабыни – и хозяйка дома осторожно прошлась пальцами по замершей гостье. Макс начал стягивать мокрую одежду.

– Это твоя новая женщина? – спросила слепая дрожащим голосом. – Ты теперь меня прогонишь?

Венин тоже приподнялась, с несчастным видом глядя на него. Очень они похожи были в этот момент отчаяния.

Макс почти истерично расхохотался, швырнул мокрые штаны на пол и воздел глаза к небу. Не хватало еще женских выяснений, когда нужно прийти в себя, сходить к главе поселения, поделиться информацией и направиться в лес у залива Мирсоль. Если не соврала жрица, надо найти беловолосую девушку раньше слуг императора. И все это – на фоне того, что он понятия не имеет, сколько уже спит и как сейчас идет время наверху.

– Это моя женщина, – подтвердил Тротт жестко. Нужно было сразу все обозначить. – Как и ты. Ее зовут Венин. И ты, и она всегда можете найти себе другого мужчину и выйти замуж, а пока я буду заботиться о вас обеих. А сейчас позаботься ты о ней, Далин. Хорошо?

– Я все сделаю, Охтор, – с облегчением произнесла хозяйка дома и робко улыбнулась.

– Она умеет работать и станет твоими глазами, – продолжил Тротт. – А Венин почти не может говорить – ты станешь ее голосом. Прими ее как сестру. Я хочу, чтобы ты с детьми завтра переехала в мой дом, там больше места. Сейчас дай что-нибудь сухое, накорми нас, и пойдем в ванран. Венин нужно согреться, а ты поможешь мне с раной. Надо промыть, прежде чем залечивать.

Далин тут же осторожно коснулась его груди – Макс завел ее руку под крыло, и хозяйка жалостливо вздохнула. И сразу засуетилась, вытаскивая на стол лепешки, копченую курицу, воду.

Макс помог одеться Венин, усадил ее за стол. Она казалась совсем растерявшейся. Но лепешку взяла и стала есть так жадно, что его снова кольнуло жалостью – и удовлетворением. Все же хорошо, что не оставил ее там, в гниющей столице.