Огненный путь

– Я так боюсь, – призналась я тихо, прикуривая сигарету. – Неважно, завтра придется это сделать или через полгода. Боюсь, что он обидит меня, что перегорит, что будет изменять. У меня мозги вскипают, Кати! Зависимости своей от него боюсь. Я же соображать перестаю, когда он рядом. Мне кажется, я просто не доросла еще до брака. Вон Поля, – я тяжело вздохнула, – у нее вообще никаких сомнений не было. – Я задумалась и добавила – Да и я, если честно, все равно стану его женой. Но к алтарю пойду, умирая от страха!

Катя горько улыбнулась. Открыла окно и тоже потянулась за сигаретой.

– Сама понимаешь, я теперь не сторонница брака, Марина, и не очень-то могу советовать. Но у меня своя судьба. Что бы ты ни решила, это твой путь и твоя жизнь. Я пошла на поводу у родителей, и что в результате? – она обвела рукой кухню. – Поэтому делай так, как считаешь правильным. Единственное, что могу сказать, – тон ее стал смешливо-зловещим, – не завидую я твоему мужу, если он будет иметь неосторожность тебя расстроить.

Я, погруженная в переживания, недоуменно посмотрела на нее, заулыбалась ехидно – и мы вдвоем тихо захихикали, давясь дымом и наслаждаясь нашими посиделками и отчетливой, очень уютной душевной близостью.

Люк позвонил – как чувствовал, – когда Катя отправилась укладывать детей на дневной сон. И я подошла к окну, нажала на «ответить».

– Скажи мне, что ты все решил, – потребовала я тихо.

Он невесело хмыкнул.

– Я очень на это рассчитываю, детка. Компромат я выкрал. Но не хочу врать: кажется мне, что старый змей Луциус где-то меня перехитрил. Прости, Маришка. Тебя это вообще не должно было коснуться.

От покаянных ноток в его голосе я растаяла.

– Мог бы и раньше позвонить, – проворчала для порядка.

– Я и сейчас-то едва решился, – тоскливо проговорил он. – Как-то очень трудно быть в твоих глазах совсем не героем, принцесса.

– Люк, – сказала я вкрадчиво, – ситуация не доставляет мне удовольствия. Конечно, я тревожусь. Но если бы ты меня не предупредил и оказался в тюрьме, я бы злилась. Очень злилась. Понимаешь разницу? Я сама такая, мне проще рискнуть собой, чем волновать близких. Но от тебя утаивания или обмана я не потерплю. Ты бы хотел, чтобы я гордо молчала и не делилась с тобой?

– Нет, – проговорил он после затянувшейся паузы.

– Я чего-то не знаю? – насторожилась я.

– Ничего важного, Марина.

Я помолчала, прислушиваясь к себе.

– Я не верю тебе сейчас, Люк, – призналась я неохотно.

Кембритч хрипловато засмеялся.

– Правильно делаешь, детка.

– Люк! – меня захлестнуло возмущение.

– Я потом буду очень, очень долго извиняться, принцесса. Ты простишь меня?

– Я тебя загрызу, – мрачно пообещала я. Понятно было, что сейчас от него ничего не добьешься.

– И тем не менее ты готова завтра выйти за меня замуж. Чтобы спасти.

– Это затем, – очень нежно произнесла я, – чтобы превратить потом вашу жизнь в кошмар, ваша светлость. Не дай боги там что-то серьезное, Люк.

– Скорее, бьющее по моему самолюбию, Маришка. Но ты сейчас подлечила его. Хотя куда благотворнее было бы, окажись ты тут. Рядом. Придешь?

– Нет уж, – мстительно ответила я, хотя тело сладко потянуло и потребовало ответить «да», – ждите до завтра, ваша светлость. Раз уж мне грозит страшное, дайте вволю пострадать. А то с вами никакого страдания не получится.

– Хочу тебя, Марина, – хрипло и настойчиво проговорил он, и я прикрыла глаза.

– Не могу, Люк. Я у подруги.

– Брось. Приходи.

– Не могу, – жалобно сказала я.

Он то ли зарычал, то ли застонал – или засмеялся? – и выдохнул.

– С ума схожу без тебя. До завтра, детка.

– До завтра, Люк, – сказала я, улыбаясь солнечному дню за окном и жесткому нетерпению в мужском голосе.

Я провела у Кати целый день, и мы никак наговориться не могли. Гуляли – за нами по снежным дорожкам мимо нарядных монастырских домиков топали охранники, – обедали, снова болтали. Я расслабилась и отдыхала душой, и нервозность ушла на второй план.

А когда на улице уже давно стемнело, раздался еще один звонок. Звонила Василина.

– Мариш, – проговорила она тревожно, – возвращайся. Только что со мной связался Демьян, они опять будут стараться вернуть Полю. Сказал, что нужна вся семья.

– Я мигом, Вась, – я вскочила, зачем-то метнулась снова к окну, обратно к столу. Извиняющимся взглядом посмотрела на удивленную подругу, подошла и крепко обняла ее.

– Пожелай мне удачи, Кати. Надо бежать.

Бермонт

Вечером в среду к медвежьему замку пришел старый шаман Тайкахе. Подождал на морозе, не стуча и не привлекая внимание. Его заметили, поспешно открыли ворота, со всем почтением проводили к королю.

Демьян ужинал с матерью, леди Редьялой. Увидел старика, почтительно встал.

– Пора, Тайкахе? – спросил он с тщательно сдерживаемой надеждой.

– Посмотрю на нее, – скрипуче ответил шаман, небрежно сбрасывая на руки слуги верхнюю одежду, – чую, что пора.

Королева-мать вздохнула, приложив руку к груди, и Бермонт, почитающий законы гостеприимства, ломая себя, предложил:

– Поужинай с нами, почтеннейший. Отдохни с дороги.