Огненный путь

И снова зазмеились по почве хрустальные побеги, подбираясь к дракону. И насмешливо, приторно запахло ванилью, пробивающейся сквозь гарь.

– Нет, – прошептала принцесса упрямо и подползла к Нории. Прислонилась к его ногам, вцепилась скользкими ладонями. – Не отдам!

Застонал у края чаши Четери, и изо рта его потекла кровь. Он сделал булькающий вздох, уперся ладонями в землю и замер, не открывая глаз. И земля содрогнулась.

– Меня, меня возьмите, – почти теряя сознание, шептала принцесса окружающим ее и дракона, нависающим вокруг цветам. Они расплывались то ли от слабости ее, то ли от слез. – Добровольно отдаю кровь свою… сильную… не навредит вам боле… слово даю… отцом своим клянусь…

Глаза ее белели, и губы, покрытые запекшейся кровью, цветом сравнялись с лицом.

– Только отпустите… отпустите… берите меня…

И закричала от боли, когда первый из побегов коснулся ее ступни, впился шипами и полез вверх. И ринулись за ним другие, поверив в уязвимость почти уничтожившей их женщины. Прошили тонкую кожу, подняли Ани ввысь и назад, далеко от дракона, и замерцали, поглощая огненную кровь.

Четери рухнул набок, заскреб пальцами по земле, силясь вбить в истончающуюся нить жизни как можно больше силы.

Где-то далеко, в Тафии, проснулась от страха его жена, Светлана.

Дрогнула земля.

Начали осыпаться побеги вокруг Нории, опуская его на землю.

И он открыл глаза. Багровые, пламенеющие, дикие. Зарычал, опускаясь на землю, и обернулся в дракона, и страшной пастью своей и лапами начал крушить, топтать терновник вокруг себя, пробираясь к принцессе.

«Успела».

Ангелина всхлипнула, чувствуя, как шипы подбираются под сердце, и потеряла сознание.

И не видела, как тонкой красной нитью струящаяся внутри побегов ее кровь вдруг полыхнула и выжгла все вокруг, опалив Нории перья и оскаленную морду.

Как он перекинулся обратно в человека, и, шатающийся, покрытый ожогами, поднял ее из пепла, и побрел к краю выжженной чаши, прочь от обугленного алтарного камня.

Как очнувшийся Четери, ругаясь, словно видавший виды солдафон, чуть не сломал их обоих, обнимая. Рыкнул, отсылая часть драконов за дичью – срочно нужна была свежая кровь, – а сам схватил за плечо Нории, не выпускающего покрытую гарью и кровью Ангелину, и начал делиться с ним остатками силы.

Один за другим присоединялись к нему драконы, и исчезали ожоги с тела Нории, а Владыка прижимал к груди принцессу, баюкал ее на руках с усталой, бесконечной нежностью – и светились линии его ауры, отдавая Ани виту.

А Чет смотрел на них и часто моргал, думая о том, что стареет и становится сентиментальным и слезливым. И еще вспоминал, что когда-то сказал ему учитель.

«Мы все пленники судьбы. Но иногда наступают эпохи, великие эпохи, когда меняется мир. Смотри внимательно, и ты увидишь знаки. Увидишь, как люди вырастают над судьбами, и даже боги склоняются перед их силой, перед добровольными и безоглядными жертвами во имя другого. Как борьба идет до последней капли крови, до последнего вздоха и смерти вопреки – и отступает рок, и ломается предначертание. Никогда такое не бывает случайно. Смотри. Наблюдай. Помни. Такое случается только тогда, когда мир уже треснул и нужны те, кто сошьет его вновь».

Глава 4

18 января, среда, Истаил

Ангелина

Ангелина Рудлог вынырнула из дремы. Еще не совсем проснувшись, пошевелила пальцами ног, потянулась сладко, долго, с удивившим ее саму почти мурлыканьем. Телу и голове было легко и приятно, будто она наконец-то за очень долгое время выспалась и отдохнула.

И на душе был покой. Словно гору с плеч сбросила. Даже воспоминания о боли не нарушали этого тягучего, непривычного расслабления. И принцесса очень долго нежилась в кровати, не открывая глаз, поглаживая прохладный шелк простыней и вдыхая непривычно сильный и свежий запах роз и травы. И даже не глядя, она могла точно сказать, что находится в Истаиле, во дворце Нории. Дворец знакомо, на грани слуха, шумел, за окнами где-то далеко переговаривались садовники, радостно пели местные птицы, и слышен был тихий плеск фонтанчика в холле ее покоев.

Ани открыла глаза, приподнялась на локтях, осмотрелась. Точно, ее покои на мужской половине дворца. За открытыми окнами – рассвет, наполняющий сад туманной розовой дымкой. Принцесса во все том же расслабленном состоянии встала, накинула на себя легкую, почти прозрачную сорочку, лежащую на столике, и пошла в сверкающую золотом и мрамором купальню. Организм требовал посетить уборную и освежиться.

Интересно, сколько она спала?

Ангелину кольнула тревога. Нужно сообщить родным, что с ней все в порядке.

И где Нории?

В покоях было пусто и тихо. И привычно. Все на своих местах. Принцесса шагнула в купальню – там все так же стелился по мрамору парок из горячих бассейнов, стояли на бортиках баночки с травяными мылами и маслами. С теми, что нравились ей. И за аркой, ведущей в сад, видна была синяя, заполненная водой чаша большого бассейна, в котором она так любила плавать, и на месте были окружающие его разноцветные, радостные, чуть колышущиеся от ветерка занавески.

Здесь ее ждали.