Огненный рай

— Должно быть, она бредила перед смертью, — пожал он плечами. — Мой отец никогда не был крепостным, работал и получал зарплату. — У него возникло чувство вины, когда он вспомнил возмущение Кэрри по поводу того, куда Роджер истратил все свои деньги. — Сожалею, что отец настоял на том, чтобы мне дать хорошее образование, но он считал — таково желание матери.

— Гарри писал как-то, что ты прекрасно закончил колледж.

— Я чувствовал, что обязан быть прилежным студентом. Но в конце концов это не имело никакого значения — меня призвали в армию Его Величества еще до того, как успел получить диплом.

— Неужели нельзя было отложить службу на некоторое время? Папа так сделал для Вильяма.

— Мне никто не мог этого позволить.

— Но это несправедливо, Эштон. Ты изучал юриспруденцию…

— Честно говоря, меня не очень увлекала эта наука. Начать карьеру адвоката значило сидеть в каком-нибудь душном помещении, скрипеть пером и разбираться во всяких бухгалтерских книгах. — Он искоса взглянул на девушку. — Должно быть, тебя удивляет, что я не стремлюсь нажить себе состояние.

— Почему это должно удивлять меня?

— Но ведь так делают все в твоем обществе.

— В моем обществе? О чем ты говоришь? Как будто мы живем на разных планетах.

— В некотором смысле это так и есть.

— Мне не нравится, что ты так говоришь, Эштон.

— Но так обстоят дела на самом деле. Ты, моя дорогая, рождена и воспитана для определенной цели. К концу лета, несомненно, будешь помолвлена с одним из достойных мужчин Ньюпорта и в конце концов станешь одной из уважаемых матрон. Видишь, как все просто… — Эштон запнулся, уклоняясь от горсти песка, которую запустила в него Бетани при этих словах.

— Ты говоришь чушь, — возмутилась девушка, угрожая еще раз запустить в него песком. — Послушать тебя, так моя судьба уже предрешена.

Он постарался не смеяться, чтобы не сердить девушку.

— Возможно, это так и есть.

— Я с этим не согласна. — Рассердившись, Бетани вскочила и пошла вдоль пляжа, не замечая, что Эштон идет следом. — Может быть, мне совсем не хочется поймать себе мужа, чтобы стать хозяйкой дома и устраивать приемы или заказывать туалеты из Лондона, — продолжала сердиться она, вскидывая возмущенно руки. — Мне хотелось бы… — Девушка резко обернулась и оказалась лицом к лицу с Эштоном. В лучах заходящего солнца его каштановые волосы казались особенно яркими. Легкий морской ветерок слегка растрепал его волосы, одна прядь упала на загорелую щеку.

— Что, Бетани? — Голос его звучал нежно, зачаровывая ее. — Чего тебе хотелось бы?

У нее перехватило дыхание. Боже милосердный, можно утонуть в бездонной голубизне его глаз. Внезапно у нее возникло непреодолимое желание коснуться ямочки на его подбородке, провести пальцами по его губам.

— Эштон. — Ее голос прозвучал еле слышно, словно легкое дуновение ветерка. Затем она совершенно честно заявила ему: — Наверное, мне хочется, чтобы ты поцеловал меня.

На какое-то ужасное мгновение ей показалось, что он сейчас высмеет ее. Но, слава Богу, он не смеялся, а быстро наклонился и сорвал белый цветок, росший среди прибрежной травы. Медленным движением провел цветком по ее губам.

— Вы раньше когда-нибудь целовались, мисс Уинслоу?

Бетани проглотила комок, подступивший к горлу. Ласки цветком продолжались. Колени у нее подкосились, щеки стали красными. Должно быть, он считает ее такой глупой, подобно ребенку. Девушка опустила глаза и покачала головой. Он воткнул цветок ей в волосы и приподнял пальцами ее подбородок.

— Тогда нам нужно пополнить твое образование, любовь моя, — пробормотал Эштон.

Бетани напряглась и внутренне сжалась. Щеки ее запылали еще ярче, пламя охватило все лицо. Ей вдруг захотелось убежать, но Эштон, улыбаясь, крепко сжал ее плечи; ее охватила дрожь от предчувствия чего-то прекрасного.

Странная, незнакомая улыбка играла на его лице, когда он склонился к ней. Он чуть коснулся ее дрожащих губ, как будто понимая ее сомнения. Все мысли исчезли у нее из головы. Она наслаждалась мягкостью его губ и удивлялась, как может такое легкое прикосновение вызывать такую бурю чувств. Веки ее плотно закрылись, его поцелуй становился все более глубоким. Что-то тайное и властное возникло внутри ее, ноги у нее задрожали. Она прижалась руками к его груди, почувствовав, как бешено бьется его сердце.

Ей хотелось, чтобы это мгновение длилось вечно, она жаждала отдаться этим незнакомым чувствам, которые накатывали на нее, словно волны на прибрежный песок. Его близость, запах кожи и волос, мускулистое тело под тонкой льняной рубашкой наполняли ее неизъяснимым наслаждением.

Она выросла с этим человеком, и ей раньше казалось, что хорошо знает его. Но вкус его губ и запах тела она узнала только сейчас. Бетани, которая всегда с кривой усмешкой слушала бесконечные разговоры школьных подруг о тайных поцелуях, вдруг с необыкновенной остротой ощутила магическую власть поцелуя.