Огненный рай

— Ошибаешься. Почему твоя жена, верная лоялистка, не поможет отправить куда подальше человека, повинного в смерти ее отца?

— Уверен, сейчас она уже все поняла и осталась верной прежде всего мне.

Эштон вспомнил, как смело и самоотверженно она пришла ему на помощь на суде в Бристоле.

— Теперь она ненавидит тебя, так как убеждена, что ты организовал налет мятежников.

Внутри у него все похолодело.

— Она узнает, что это гнусная ложь.

Выщипанные брови Тэннера поползли вверх.

— Она не настолько глупа, Маркхэм. У тебя были все основания отправить Синклера на тот свет: ты зависел от этого человека, кроме того, вы крупно поссорились с ним из-за колониальной хартии, и он угрожал лишить тебя сына. А о твоей поездке на мыс Джудит никто не знает — значит, нет алиби. — Офицер засмеялся. — Ты удивлен, мой друг. Синклер все рассказал мне о хартии. Только перед этим он назначил меня по завещанию опекуном твоего сына.

* * *

На кладбище, в конце Фэуэлл-стрит, горожане предали земле два тела. Бетани, дрожа от холода, печали и гнева, стояла на краю могилы отца и никак не могла привести мысли в порядок — накануне приняла большую порцию опиума. Ее окружали только несколько человек — многие поспешили покинуть охваченный войной город. Всего лишь несколько дней назад лоялисты Ньюпорта дали клятву верности в присутствии генерала Клинтона, а сейчас, собравшись вокруг свежей могилы, бормотали гневные проклятия в адрес мужа Бетани, ставшего причиной смерти ее отца.

Ей хотелось закричать, чтобы ее оставили в покое, наедине с ожесточившимся сердцем и разбитыми мечтами, но она стояла молча, с сухими глазами, отупевшая от опия, и принимала соболезнования тех, кто презирал ее из-за Эштона.

Пирсы, Мэлбоуны и Крэнуики произносили пустые слова. Кит Крэнуик, держа под руку жеманную и негодующую Мейбл Пирс, остановился, чтобы сказать несколько слов:

— Негодяю остался всего один день до королевского суда, а потом его отправят к дьяволу — туда ему и дорога.

Бетани заморгала, не в силах что-то возразить, и, склонив голову, покрытую темной траурной вуалью, взглянула на мать. Как и следовало ожидать, Лилиан Уинслоу, оказавшись в центре внимания, с достоинством принимала соболезнования по поводу тяжелой утраты; зная этикет похорон до мельчайших подробностей, прекрасно исполняла свою роль — на лице блуждала приклеенная улыбка, рука в черной перчатке смахивала слезинки.

Бетани отвернулась, упрекая себя за недобрые чувства, но не могла избавиться от мысли, что Лилиан переживала не столько смерть мужа, сколько потерю надежной, спокойной и обеспеченной жизни.

Отойдя чуть в сторону, она чуть не столкнулась с закутанной фигурой.

— Осторожно, сестра, — раздался знакомый голос.

— Гарри! — с облегчением воскликнула она.

— Тише. Повсюду полно «красных мундиров», меня могут узнать.

Он взял ее под локоть и отвел в сторону черных экипажей и фаэтонов, стоящих вдоль Фэуэлл-стрит. Они остановились под сырыми, капающими ветвями вяза. Действие опия проходило, уступая место тупой боли.

— Где мой тезка? — поинтересовался Гарри.

— Оставила его с Кэрри. Как ты смог узнать, Гарри?

— Получил срочное сообщение от мисс Примроуз. Где наша бесстрашная учительница?

Бетани кивнула головой в сторону группы людей в дальнем конце кладбища, там было еще меньше народу и похороны не такие пышные.

— С Финли Пайпером.

— Расскажи, что произошло. — Глаза Гарри внимательно всматривались сквозь вуаль.

— Патриоты совершили налет на Систоун.

— Это мне известно.

— Все это организовал Эштон.

Смех Гарри удивил ее.

— Не может быть, чтобы ты поверила этому.

— Я его видела, Гарри. Неужели ты не понимаешь? Все сходится. Они были в ссоре с отцом. Затем Эштон уехал, ничего не объяснив, и отсутствовал несколько дней. И кто, кроме него, мог приказать мятежникам не трогать Генри и меня?

Слезы покатились по ее бледным щекам. Гарри быстро прижал ее к себе, а затем отстранил.

— Мне надо уходить, Бетани. Мы привлекаем к себе внимание. — Гарри крепко сжал ее руку. Она хотела запомнить его: усталое лицо, мозолистые руки красноречиво говорили, что он занимается не только бухгалтерскими книгами у мистера Ходжкисса.

— Гарри, как ты живешь? Как чувствуют себя Фелиция и маленькая Маргарет?

— Не волнуйся, все прекрасно. Завещание отца уже зачитали? — Бетани отвела взгляд. Казалось, он сразу понял, что означает ее молчание.

— Мне, конечно, ничего не оставил.

— Если тебе что-нибудь понадобится, я буду дома. В Систоуне.

Гарри оглянулся по сторонам.

— Да, хорошо… — Он снова схватил ее за руку. — Все будет хорошо, Бетани. Вот увидишь.

Она долго смотрела ему вслед.

— Нет. Теперь уже никогда не будет хорошо. Никогда.

* * *

Когда все разошлись, Бетани задержалась на кладбище, молча приблизившись к группе людей у могилы Чэпина. В глаза бросился контраст: мистер Таунсенд изготовил для отца великолепный гроб, Чэпина хоронили в простом, сосновом.