Огненный шторм

— Ага, — киваю. — Что такое «куток»?

— Задняя часть сети, — объясняет Ронан. — То, куда в конце концов попадает пойманная рыба.

Стоим рядом и смотрим, как куток прыгает в пенном кильватере.

— А почему его бросают первым, если он задний?

Ронан усмехается.

— Эх, не доведет тебя, малый, любопытство до добра. Но, наверное, научить тебя рыбачить будет невредно. Мы спускаем сеть в воду задним концом. А вытягиваем — передним. Видишь, куток тянет за собой всю сеть?

Гляжу, как ход судна заставляет сеть разматываться. Чем больше сети оказывается за кормой, тем сильнее она тянет свернутый на аппарели остаток. Ронан и другие матросы следят, чтобы оранжевый нейлон ни за что не зацепился, скользя по палубе к воде. Вот уже вся сеть развернулась — и видно, какая она невероятно огромная. Хоть китов ею лови, да что там — хоть подводные лодки.

— А кого мы ловим-то? — спрашиваю.

— Атлантического большеголова. Красивая это рыбешка, малый. И цену за нее дают хорошую. А зачем тебе лопата?

— Велели разобраться с приловом, — говорю я. — Что такое «прилов»?

— Все, кроме атлантического большеголова, — сообщает мне Ронан. Его веселое лицо на миг омрачается. — Может оказаться, что сегодня мы ничего другого и не добудем. — Он осторожно оглядывается.

То, как он предсказывал неудачу, и то, как при этом боялся, как бы его не подслушали, напомнило мне брюзжание Жака. Что-то тут не то, это ясно. Неужели рыбный промысел — настолько неблагодарное занятие? Или жаловаться на жизнь — плохая примета? Или они боятся чего-то другого? Или кого-то другого?

Оранжевая сеть уже целиком в воде. Ронан хватает меня за руку и оттаскивает в сторону, и рядом с нами проносится стрела крана, которая поднимает на край аппарели тяжелый трос. На трос надеты колесики-грузила — они громко скрипят о палубу.

— Только ноги под них не подставляй, — предупреждает Ронан.

— А почему они такие тяжелые?

— Видишь трос, на который они надеты? Он приделан специально для того, чтобы нижняя часть сети касалась дна. Эти колесики по нему катятся и сделаны так, чтобы перескакивать через камни. А все остальное они прибивают книзу.

Точнее, разбивают в пыль.

Удивленно оборачиваюсь. Джиско притащился на палубу и теперь стоит рядом и глядит на сеть со странным выражением на морде.

Ты же вроде помирать собрался.

Я должен посмотреть на это своими глазами. Хотя не уверен, что смогу вынести такое зрелище.

47

— Грузила в воду! — орет старпом.

Тяжелый трос с колесиками-грузилами соскальзывает по аппарели и падает в воду, поднимая фонтанчики брызг.

Джиско вздрагивает.

У тебя слабость к атлантическому большеголову?

Одно дело — изучать ужасные события, когда находишься от них за тысячу лет. Совсем другое — видеть их своими глазами.

Не вешай нос. Это всего лишь большая рыболовная сеть.

— Последняя проверка щитов! — рявкает старпом. — Открыть на счет десять!

Внезапный всплеск активности.

— Убери пса от тросов! — кричит Ронан.

— Ничего, он умнее, чем кажется!

Вот уж комплимент так комплимент…

— Что такое «щиты»? — спрашиваю я у Ронана.

— Это такие большие ворота, которые растягивают устье сети, — объясняет он. И показывает на две здоровенные стальные пластины, вмонтированные по обе стороны кормы траулера. — Когда они раскрыты, то рыбу засасывает в сеть, как воронкой, и тащит по всей длине в куток. Такой трал два «боинга» проглотит.

Если уж на то пошло, ему все равно, что глотать, едко замечает Джиско.

Вид у псины неподдельно несчастный. И я чувствую, что дело тут не в голоде и слабости.

Собачьи глаза обшаривают рабочую палубу. Джиско рассматривает краны и лебедки и провожает взглядом уплывающую сеть. Я телепатически улавливаю какое-то его настроение, с которым раньше не сталкивался. Это кипучий гнев, но в нем нет ничего личного, он не направлен ни на меня, ни на Ронана.

Старпом завершает отсчет и кричит:

— Десять! Открыть щиты!

Громадные ворота выскакивают из пазов и с плеском падают в океан.

Капитан выходит на мостик, вид у него напряженный. Рудольф, старшина рыбаков, начинает выкрикивать конкретные приказы матросам при лебедках.

— Сеть к правому борту! Еще двести футов!

Матросы осторожно опускают и перемещают сеть гидравлическими лебедками.

Джиско плотно зажмуривается.

Крепись, Джиско. Видеть это — твой долг.

Он с усилием открывает глаза.

Спокойно, кладбище бифштексов. Мы как раз забрасываем сеть.

Джиско выворачивает шею и глядит на меня.

Может, ты и маяк надежды, но такой же слепой, как они.

Что значит «слепой»? Мы просто ловим рыбу.