Огненный скит.Том 1

— Положим, что ты винта нарезал из лагеря, — проговорил Венчик после его рассказа. — Что дальше думаешь делать?

Степан знал, что ему делать дальше, но по природе был скрытен, да и зачем было раскрывать душу перед незнакомыми людьми, и он ответил уклончиво:

— Не знаю. Мне документы нужны.

— В этом ты прав, — пробуравил его взглядом Венчик, — без вида далеко не уедешь.

— Может, он беса гонит? — сказал доселе молчавший Ухват, из всех присутствующих, как показалось Степану, подозрительно относящийся к нему и не скрывавший этого. — Надо бы проверить.

— Чего? — не понял Степан.

— Да нет, Ухват, — заступился за приятеля Мухомор. — Зачем он тогда легавого втёр?

Наступило непродолжительное молчание, во время которого каждый обдумывал состоявшийся разговор. Венчик взял гармонь и пробежался по ладам.

— Пусть пока с тобою дюбает, — обратился он к Мухомору. — Куда он без вида. И, кстати, не ходи на шальную, а то бестолковку потеряешь.

— Это когда же я ходил? — покраснел Мухомор.

— Когда квартиру брал.

— Какую. Я их много брал, — самодовольно усмехнулся Мухомор.

— Будто не помнишь! В которой голяк был.

— А-а. — Мухомор опустил глаза.

— Вот и «а-а-а». Хорошо, что все обошлось, хмырь.

Остальные не проронили ни слова. Молодуха сидела, положив руки на колени, поглядывая искоса на Степана. Чета напротив усердно закусывала, делая вид, что разговор их не касается, Марина с полуспущенной с плеч шалью, гладила Венчика по голове и заглядывала ему в глаза.

Венчик отстранил руку Марины и, посмотрев на Степана, спросил:

— Говорят, ты человека в тайге замочил?

Степан посмотрел на Мухомора — про охотника он говорил только ему. Мухомор не отреагировал на его взгляд. После выпитого Степан осмелел и спросил:

— А что?

— Значит, крови не боишься?

Все это Степану не нравилось. Он промолчал, ковыряя вилкой в тарелке, ожидая дальнейшего развития событий и полагая, что кривая куда-нибудь выведет.

— Пойдёшь с нами на дело, — продолжал Венчик как будто это уже было решено.

— Иначе перо в бок, — резюмировал Ухват, отправляя в рот дольку солёного огурца и с хрустом разжёвывая.

— Ты не встревай, Ухват, — оборвал приятеля Венчик. — Зачем пугать человека. Ему деваться некуда. Его ОГПУ ищет. Ему только нами по пути.

— Мне документы нужны, — повторил Степан.

— Сходишь с нами пару раз — будут тебе документы. Работать будешь по-крупному.

— Дело верняк, — вставил слово Мухомор.

— А если откажусь?

— Я тебя предупредил, — сказал Ухват. — Да что с ним говорить. У него очко играет.

— Ходил же с нами, не боялся, — заступился за Степана Мухомор.

— Кассу фабричную будем брать, — продолжал Венчик. — Там навару на сотни тысяч. Почему откровенно говорю: тебе нет резону отказываться. Бумагу надо заработать. Ты сейчас кто — богодул, а с нами пойдёшь — башли сами будут катиться в карман, а с башлями любую бумагу купишь.

Степан зиму прожил среди воров и кое-что стал смыслить в их блатном жаргоне — хлёстком и непонятном остальным. Чтобы показать, что он освоился в их среде, вскинув глаза на Венчика, произнёс:

— На бога берёшь?

— Да нет, не беру, — отозвался Венчик.

— Хватит базарить, — сказала молодуха, которой надоел этот разговор, и она решила взять правление за столом в свои руки. — Зачем собрались? Потом потолкуете.

Она вышла из-за стола, сходила на кухню и вернулась с большой бутылью светло-жёлтой жидкости.

Венчик повёл бровью:

— Первач?

— Самый настоящий. Чище водяры.

— Знаю. Ты мастерица. На чём настаивала?

— На зверобое.

— Может, на божьей травке, — усмехнулся Ухват.

— А ты заглохни, — обиделась молодуха. — Не с тобой говорят.

— Кто знает, кто знает, — хихикнул Ухват и посмотрел на Степана.

Молодуха перехватила его взгляд и незаметно для других показала ему кулак.

— Рая, — впервые он назвал женщину по имени, — я молчу. — Ухват перестал улыбаться, вытянул руку ладонью вперёд, как бы отстраняясь от молодухи и её забот, давая понять, что он подтверждает свои слова — молчать как рыба.

Венчик взял бутыль, потряс, посмотрел, как пузырьки воздуха весеёлой вереницей пошли от дна к горлышку и открыл пробку.

— О-о, лечебная, — понюхав, удовлетворительно провозгласил он и скомандовал: — Подставляй стаканы. Посмотрим, что нам Мамзель сварила.

Степан, как и остальные, хватил чуть неполный стакан Райкиного зелья. Рот ожгло. Он его открыл, хватая воздух, как рыба, вытащенная из воды, водя глазами по столу в надежде чем бы найти запить. Но не успел протянуть руку, как соседка подала на вилке ломтик селёдки. На глаза Степану уже навёртывались слезы, и кусочек селёдки, участливо протянутый, спас его.

— Хорош первач, — мотая головой, говорил Венчик, запихивая в рот хлеб. — Так по зебрам и шваркнуло.

Мухомор, опрокинув стакан, поперхнулся и закашлялся. На глаза навернулись слёзы.

— Слабаки ныне пошли, — проговорила Мамзель, посмотрев на Степана.

— Налегайте на закуску, а то окосеете, — сказала Марина, подвигая ближе к центру тарелки с картошкой и огурцами.