Огненный свет

Я заметила, что мама ходит по гостиной, закрывая все деревянные ставни, оставляя комнату в тени.

— Эз, — говорит мама, — попрощайтесь сейчас.

Моя подруга моргает.

— Попрощаться?

— До свидания, — говорит мама более твёрдым голосом.

— О, — Эз нахмурилась и посмотрела на меня, — пойдешь завтра в школу?

Её глаза выразительно блеснули, показывая, что я могу положиться на неё во всём.

– Я встану рано.

Мы живём на разных концах посёлка. Он сформирован как гигантское колесо с восемью спицами. Каждой спицей служит одна улица. Центр выступает в качестве сердца нашего посёлка. Школа и зал заседаний находятся там. Я живу на Первой Восточной улице, а Эз - на Третьей Восточной. Мы находимся на большом расстоянии друг от друга. Покрытая виноградником стена окружает посёлок, так что не местные редко проникают сюда.

— Конечно. Если ты готова встать рано и зайти за мной.

Как только Эз ушла, мама заперла дверь. Я некогда не видела, чтобы она делала этого раньше. Стоя передо мной и Тамрой, она долго смотрит на нас. Тишину нарушает лишь ложка Тэм, звенящая в чашке. Мама поворачивается и выглядывает между ставнями, как будто беспокоится, что Эз может услышать нас. Или кто-то другой.

Повернувшись обратно, она заявляет:

— Собирайте свои вещи. Мы уезжаем сегодня ночью.

Мой желудок сжимается, как это бывает, когда я быстро и внезапно начинаю снижаться в полёте.

— Что?

Тамра вскакивает с дивана так быстро, что её миска с молоком и хлопьями падает на пол. Мама как будто не замечает этого и ничего не говорит, и вот тогда я понимаю, что всё изменилось, или вот-вот изменится. Она говорит на полном серьезе.

— Это правда? — Глаза Тамры ярко светятся. Она выглядит такой живой впервые с… того момента, как я впервые превратилась. — Пожалуйста, скажи, что это шутка.

— Я бы не стала шутить по этому поводу. Начинайте сборы. Берите столько одежды, сколько сможете унести. И всё, что считаете нужным, — мама переводит взгляд на меня, — мы не вернёмся.

Я не двигаюсь с места. Я просто не могу. Так или иначе, моё плечо словно горит всё сильнее, как будто нож вонзают в него всё глубже и глубже.

С взволнованным вскриком Тамра бросается в свою комнату. Я слышу звук удара двери шкафа о стену.

— Что ты делаешь? — спрашиваю я маму.

— То, что должна была сделать уже давно. С момента смерти твоего отца. — Она отводит взгляд и отчаянно моргает, до того как, повернуться ко мне. — Я думала, я надеялась, что в один прекрасный день он войдёт в эту дверь, и мы должны быть здесь для него, — вздыхает она. — Но он никогда не вернётся, Джасинда. И я должна делать то, что будет лучше для тебя и Тамры.

— Ты имеешь в виду то, что будет лучше для тебя и Тамры.

Выход из стаи для них не такое уж и большое дело. Я знаю это точно. Мама умышленно убила в себе Драко много лет назад, позволила ему исчезнуть, когда стало ясно, что Тамра никогда не проявится. Я думаю, она сделала это, чтобы сестра не чувствовала себя одинокой. Своеобразный акт солидарности.

Я единственная, кто чувствует связь со стаей. Единственная, кто будет страдать, если мы покинем её.

— Разве ты не видишь насколько легче, насколько безопаснее будет позволить Драко уйти?

Я дёрнулась как от пощёчины.

— Ты хочешь, чтобы я отрицала в себе сущность Драги? Стала такой же как ты? Усыпила её, чтобы стать человеком? — Я качаю головой из стороны в сторону. — Меня не волнует, куда ты нас ведёшь. Я не забуду, кто я.

Она кладёт мне руку на плечо и немного сжимает его. Думаю для того, чтобы ободрить.

— Посмотрим. Ты изменишь своё мнение через несколько месяцев.

— Но почему? Почему мы должны уходить?

— Ты знаешь, почему.

Какая-то часть меня понимает, но отказывается признать это. Вдруг, мне хочется сделать вид, что с нашей жизнью здесь всё в порядке. Я хочу забыть о своём беспокойстве по поводу диктатуры Северина в стае. Хочу забыть притягательные взгляды Кассиана. Забыть о том, что моя сестра изолирована от общества, что все считают её прокажённой, и забыть о вине, которую я всегда чувствовала по этому поводу.

Мама продолжает.

— Когда-нибудь ты поймёшь. Когда-нибудь ты поблагодаришь меня за спасение от этой жизни.

— От стаи? — спрашиваю я. — Они моя жизнь! Моя семья. Дерьмовый альфа не изменит этого. Северин не будет главным вечно.

— А Кассиан? — Её губы сжались. — Готова ли ты для него?

Я делаю шаг назад, мне не нравится дрожь в её голосе. Краем глаза я вижу, как Тамра застывает в дверях своей спальни.

— Мы с Кассианом друзья, — говорю я. — Вроде этого. По крайней мере, были ими раньше.

— Ты права.

— Что ты имеешь в виду?

— Тебе больше не восемь лет, и ему не десять. Часть тебя должна знать, что я защищаю вас от этого. С тех пор, как вы проявились, стая отметила вас, как своих собственных. Так ли это неправильно, утверждать, что ты моя дочь, а не их? Твой отец постоянно пытался бороться с Северином. Ты думаешь, почему он летал в ту ночь один? Он искал путь... — Она остановилась, её голос дрожал.

Замерев, я слушаю.

Она никогда не говорила о той ночи. Об отце. Я боюсь, что она остановится. Боюсь, что ничего не скажет.