Огненный трон

Наедине мы с Картером много говорили об этих четырех днях, отпущенных на спасение мира. Я вспомнила то, что рассказывали нам Гор и Изида. Однако все это казалось скорее кошмарной вероятностью, чем кошмарной реальностью. А теперь Картер сказал об освобождении Апофиса как о вполне реальном событии. Вдруг нынешней ночью и он где-то побывал и принес новости еще страшнее моих? Я вопросительно взглянула на брата.

«Не здесь, – ответили его глаза. – Потом расскажу».

Баст по-кошачьи царапала стол. Должно быть, и она уже знала о тайне Картера.

На другом конце стола наш смышленый Феликс загибал пальчики, что-то подсчитывая.

– А почему четыре дня? – спросил любитель пингвинов. – Это будет двадцать первое марта. День как день. Чего в нем особенного?

– Это день весеннего равноденствия, – объяснила мальчишке Баст. – Особое время для магии. День становится равным ночи, а значит, силы хаоса и Маата можно легко сдвинуть в ту или иную сторону. Идеальный момент для пробуждения Ра. В общем-то, это наш единственный шанс. День осеннего равноденствия наступит только через полгода. Мы не можем ждать так долго.

– К нашему несчастью, дни равноденствия идеальны и для Апофиса, – включился в разговор Амос. – В эти дни змею легче всего вырваться из своей тюрьмы и вторгнуться в смертный мир. Можете не сомневаться: его приспешники уже готовят для этого почву. По данным из наших источников среди богов, Апофис одержит победу. Вот почему мы должны успеть раньше и пробудить Ра.

В дядиных словах не было ничего нового. Я слышала их не раз. Но сейчас, видя бледные лица учеников, растерянные глаза, восприняла эти слова по-другому. Реальнее. И они напугали меня еще больше.

Настал мой черед говорить.

– Когда Апофис вырвется на свободу, он попытается уничтожить Маат – порядок Вселенной. Он проглотит Солнце, ввергнет Землю в вечную тьму, и для нас наступят ужасные времена.

– Теперь, надеюсь, всем понятно, почему нам нужно пробудить Ра? – спросил Амос.

Он старался говорить как можно спокойнее и увереннее. У него это получилось; даже я почувствовала себя не такой испуганной. Интересно: дядя применил какую-нибудь магию? Или он умел объяснить смысл Армагеддона лучше, чем я?

– Ра и Апофис всегда были заклятыми врагами, – продолжал Амос. – Ра – властитель порядка, Апофис, напротив, – властитель хаоса. От начала времен две эти силы ведут постоянную битву, намереваясь уничтожить друг друга. Если Апофис вернется в смертный мир, нам обязательно нужен такой союзник, как Ра. Это даст нам шанс.

– Это еще вопрос, – покачал головой Уолт. – Мало того что нам необходимо разыскать Ра и пробудить его. Нужно к тому же увернуться от магов Дома жизни и не дать им нас уничтожить.

Амос кивнул.

– Но если мы сумеем пробудить Ра, это будет грандиозное магическое действо, оставляющее далеко позади все прочие чудеса магов. Дежардену придется крепко подумать. Хотя сейчас мозг верховного чтеца… скажем, затуманен, этот человек далеко не глуп. Он понимает, какую опасность таит освобождение Апофиса. Мы должны убедить Дежардена, что мы – не враги, а союзники и путь богов – единственный способ сокрушить змея. Я предпочитаю вести с Дежарденом словесную войну.

По правде говоря, я бы с удовольствием съездила этому надменному французу по физиономии и подожгла бы ему бороду. Но дядя был прав.

Бедняжка Клео позеленела и стала похожей на лягушку. Она приехала сюда из своей Бразилии изучать путь Тота – бога знаний. Мы все видели ее в будущем нашим библиотекарем. Но когда опасности перекочевывали с книжных страниц в реальность… нежный желудок Клео не выдерживал. Я надеялась: если ее начнет выворачивать, она успеет добежать до конца террасы.

– Свиток, – с трудом выговорила Клео. – Я слышала, что у «Книги Ра» есть еще две части.

Я взяла в руки свиток. При дневном свете желтый папирус выглядел совсем хрупким и ломким. Казалось, нажми я чуть сильнее, и он рассыплется в пыль. Пальцы мои дрожали. Но свиток не был мертвым. От него исходила магическая сила. Я ощущала ее как электрический ток низкого напряжения, покалывающий пальцы. Меня неодолимо тянуло развернуть папирус.

Увидев это, Картер напрягся.

– Сейди, – тихо произнес Амос.

Уверена: они боялись, что Бруклин снова запылает белым огнем. Но ничего страшного или сверхъестественного не случилось. Я развернула свиток и разочарованно вздохнула. Внутри были не иероглифы, не картинки, а странные каракули. Не берусь гадать, к какому языку они принадлежали. Нижний край папируса заканчивался неровными зубцами, будто другую часть отрывали наспех.

– Насколько я понимаю, нужно соединить все три части, чтобы проявился смысл.

Картер с восхищением поглядел на меня. Но я действительно кое-что знаю, хотя никогда не понимаю откуда. В прошлый раз я сумела прочитать заклинание, лишавшее Сета силы. И тоже удивилась, что мне знаком смысл иероглифов.

– Агх! – провозгласил Хуфу, отрываясь от своих «Джелло».

Бабуин выложил на стол три замусоленные виноградины.