Огненный цветок

Каждый закат был более красив, чем предыдущий. Мэдди с Лисом вместе любовались зрелищем, разворачивающимся на безграничном небе. Каждый закат и восход казался более захватывающим дух, чем виденный ранее. Каждый был чудом.

И не меньшим чудом был для Мэдди Лис. Ее постоянно интриговало, что творилось в его душе. Он казался ей головоломкой, ключи от которой он из осторожности держал на замке. Между ними оставалось столько неопределенного, столько того, что, как он настаивал, он не может ей дать, что она с удовольствием предавалась реальности.

Ночью Лис был благодушен, но осторожен. Только когда в черном, как смоль, небе поднялась луна, Мэдди пробудилась от глубокого сна, соблазненная восхитительными удовольствиями, ожидающими ее. Она придвинулась к Лису и прижалась к его горячей обнаженной груди. Он перекинул через нее одну ногу и, сонно вздохнув, инстинктивно пробежал по ней рукой. Грубая рука с длинными пальцами, которую она обожала, добралась до изгиба ее зада и скользнула под мужскую рубашку, которую она надела вместо ночной.

Наконец, когда Мэдди вся дрожала, все больше возбуждаясь возникшей между ними бессловесной страстью, в этот, нереальный час, когда все спят, губы Лиса нашли ее губы. Как будто этот эпизод был не в счет и утром мог сойти за сон. Лис дал себе волю, целуя ее, лаская горящими руками, целуя до боли ее соски и, наконец, ворвавшись в ее нетерпеливое тело.

С рассветом Мэдди проснулась и увидела, что Лис сворачивает их лагерь. При виде его ее щеки залила краска, но он не уклонился от ее пристального взгляда. И все же оба не произнесли ни слова. Оба понимали, что это произошло, однако легче было делать вид, что каждый мечтал о чем-то более возвышенном.

Стояла вторая половина дня. Мадлен ехала верхом рядом с Лисом, разделяя его молчание и созерцая красоту прерии и чудесное тело своего возлюбленного. Как экзотичен он был по сравнению с ней, налитый мускулистой силой своих запястий, рук, бедер, рядом с которыми она казалась ребенком. Он был первым мужчиной, которого она видела обнаженным, и это делало его еще более неотразимым и таинственным. Ей страстно хотелось прикоснуться к нему. Наконец, не выдержав, Мэдди заговорила.

— Лис, надеюсь, я не затрону слишком болезненную для вас тему, но я хотела сказать, что мне было очень жаль услышать о смерти мистера Хиккока. Он ведь был вашим другом?

Лис слегка поднял подбородок, крепче сжал вожжи и повернулся, остановив на Мэдди взгляд голубых глаз.

— С вашей стороны очень любезно вспомнить Билла. Он был редким человеком. Мы подружились за те последние недели, и, если честно, мне до сих пор не верится, что его нет. Все кажется сном, не так ли? И ночь, когда мы покинули Дидвуд среди хаоса, поднявшегося после убийства Билла, и все, что случилось потом, коли на то пошло. — Он выгнул бровь. — Думаю, я бы больше расстроился из-за Билла, если бы у меня не было чувства, что он готов к уходу. Он сам мне об этом сказал.

Лис замолчал, снова сосредоточившись на мулах. Они не требовали большого внимания, когда несколько миль двигались по открытой прерии, но теперь холмы заграждали обзор широкого моря бледно-зеленой травы, простирающегося перед ними. После того как Лис проведет мулов мимо этих последних препятствий, перед ними должен показаться Бир Батт.

Мысли Мэдди витали вокруг фразы, произнесенной Лисом. Итак, размышляла она, все это для него как сон. Именно так он оценивает отношения между ними?

Она весело улыбнулась ему.

— Если вы имеете в виду приятный сон, а не кошмар, я соглашусь с вами. Конечно, я имею в виду не убийство мистера Хиккока. Я, разумеется, могу понять, что вы хотите сделать вид, что этой ночи не было!

Лис молча, пристально смотрел перед собой, сосредоточившись на скалистой, крутой дороге, по которой передвигались мулы. У них за спиной гремела и стонала крытая повозка, пока дорога не выровнялась и они не выехали на открытое место.

Лис натянул вожжи, и Мэдди проследила за его взглядом. Вдали из бледного зеленого океана травы, казалось, поднимался высокий, остроугольный остров.

— Что это такое? — выдохнула она.

— Бир Батт. — На него нахлынули воспоминания из прошлого, захватывая, словно невидимая рука. Лис чувствовал, как повлажнели его ладони и пот выступил на лбу. Боже, сколько же времени он угробил с сиуксами на Литтл Бигхорн? Его конфликт, казалось, был сложнее, чем он воображал. Пристально глядя на гранитных часовых, поднимающихся над прерией более чем на тысячу футов, он понял, что у него, как и у Мэдди, были личные причины для этого путешествия. Мельком взглянув на нее, он сказал:

— Впечатляюще, не правда ли? Сиуксы, или лакота, давно считали Бир Батт священным местом, подходящим для их сборищ. Они приходили сюда в конце лета, чтобы откормить пони, немного поторговать и в случае нужды послать сигналы дымом костров другим группам… — Он говорил почти бессознательно, а когда запас его слов иссяк, умолк и его голос.