Огненный цветок

— Моя голова забита вопросами, а не ответами. — Он молча лежал и слушал, как Голодный Медведь готовит трубку и высекает искры, чтобы зажечь сухой табак. Когда до него донесся ароматный дымок, он неохотно приподнялся, подперся локтем и повторил: — Это будет не так просто. — В его тоне звучало упрямство: — Ваш народ считает, что трубкой можно решить все проблемы, но если бы все дело было только в табаке, я бы давно распутал эту неразбериху!

Голодный Медведь протянул Лису трубку.

— Ты знаешь, что говоришь чепуху. Табак, конечно, не даст решения. Голубоглазый Лис. То, что тебе нужно знать, уже внутри твоего сердца. Тебе надо лишь поверить в себя, доверять себе, и пусть Великий Дух руководит тобой.

Лис почувствовал боль в груди, но, когда он взял трубку, слезы надежды навернулись ему на глаза.

С удовлетворением глядя на курящего друга. Голодный Медведь прошептал:

— Слушай свой внутренний голос. Если человеку суждено совершить что-то сверхчеловеческое, он должен обладать и сверхчеловеческой силой.

Лис старался следовать советам друга, хотя это было не просто. Голодный Медведь посоветовал ему молиться Великому Духу, который приведет его к свободе. Да, чтобы вымолить прощение, вероятно, придется молиться не один год, и крепко молиться. Хотя Лис отнесся к этому предложению несколько скептически, оно, тем не менее, затронуло его душу, поскольку в течение многих лет Энни Сандей внушала ему, что страдание — это способ искупления грехов. Как взрослый человек Лис предпочитал рассматривать будущее как возможность бороться с событиями, заставившими его ощущать эту вину, шанс прийти к миру с самим собой. Могло ли в этом заключаться решение? При всем своем восхищении культурой лакота, некоторые их верования он просто не мог принять. Например, вера в то, что сны переносят человека в реальный мир, казалась ему столь же неестественной, как и уверенность в том, что неполная луна, в три четверти, бывает такой, потому что кто-то откусил оу нее кусок, как весело заметил один из мужчин лакота.

Сегодня, сидя в одиночестве под ущербной луной над Бир Баттом, Лис поймал себя на том, что его мысли снова возвращаются в привычное русло.

«Я не принадлежу ни к одному из этих миров, — думал он. — Я получил слишком хорошее образование в мире белых, чтобы принять все обычаи лакота, и был очень хорошо просвещен индейцами, чтобы уважать свою собственную расу».

Он потер виски. Это была почва, которую он пахал уже множество раз, и каждая попытка выбраться из этой путаницы расстраивала его все больше и больше. Вероятно, пора попробовать способ Голодного Медведя.

«Что я потеряю?»

Лис снял с себя одежду, сложил ее и вступил в почти неподвижную воду, сверкающую серебром и черную при свете звезд.

«Я напуган, — думал он, и это открытие дало ему некоторое облегчение. — Напуган чем? Самим собой? Может быть. Правдой? Пора, действительно, набраться мужества. Духовного мужества, а не позерства и безрассудства, которые многие выдают за мужество».

Лис глубоко вздохнул и погрузился в воду, остро ощущая, как прохладная и чистая вода струится по его телу. Он лег на спину, расслабившись, и позволил постепенно всплыть верхней части тела. Немного прогнувшись в спине, он заставил всплыть все тело. Течение подхватило его и понесло, и он почувствовал невероятную легкость во всех своих членах. Его густые волосы мягко струились у него за головой, лаская затылок и плечи.

Чем больше он расслаблялся, тем более сильное магическое чувство охватывало его. Так лежал он, плывя по ручью, плывя в себя. Он приказывал себе прекратить борьбу. Наконец стремление к борьбе и даже мысли о ней покинули его. Тогда он открыл глаза и сквозь кружево листвы увидел над собой небо, усыпанное удивительно белыми звездами. Ему казалось, что такое чудо он видит впервые в жизни. Слеза скатилась по щеке Лиса и растаяла в прохладной воде.

И тут он понял. Он почти увидел протянувшуюся к нему руку. Ему ничего не оставалось, как принять ее. Он подумал об Энни Сандей, всегда так уверенной в жизни и в Боге. Иногда, в юности, ее непоколебимая уверенность в том, что правильно, а что нет, раздражала его, но ему всегда приходилось признать, что в ее суждениях присутствовал здравый смысл, а ее собственная жизнь лишь подтверждала ее мудрость.

— Бог никогда не оставит тебя, — говорила она. — Он терпеливо ждет, даже если ты считаешь, что не нуждаешься в посторонней помощи. Но придет день, когда тебя прижмет спиной к стене, и тут вмешается Божья милость. Ты лишь должен покориться, — объясняла Энни Сандей. — Когда ты постигнешь это, тогда ты действительно станешь мужчиной.

«Забавно… Голодный Медведь сказал почти то же самое. Вероятно, Энни Сандей и Безумный Конь, молясь, достигали одной и той же цели…»