Огнепоклонники

Фредди чутко склонился над тещей, не отрывая завороженного взгляда от этих телес. В комнате было тепло, и Джербану сбросила одеяло, сбившееся в кучку в ее ногах. Она спала в кофточке с тесными рукавами и с глубоким вырезом и в длинной нижней юбке. В складках жирной шеи блестел пот. Фредди всмотрелся в ненавистное лицо. Низкий лоб, отчеркнутый густыми, круто выгнутыми бровями, свидетельствовал о подлом, предательском характере. Человек менее предубежденный нашел бы округлое, с некрупными чертами лицо Джербану вполне привлекательным или интересным. У нее была гладкая кожа, свежий рот, полные губы которого чуть подрагивали во сне.

К желанной же косице было не подобраться.

Беспомощно озирая распростертое тело, Фредди не мог ничего придумать. Неожиданно громогласный всхрап, как взрыв, ударил прямо в его лицо — но Джербану всего-навсего выдохнула пылинку, попавшую не туда. За первым взрывом последовал второй. Фредди нырнул под кровать: Путли часто ругала его за то, что он будит детей, пристально глядя в их спящие личики. Он старался стать незаметным, исчезнуть, как капля влаги в пустыне.

Голый каменный пол был холоднее льда.

Всхрапы и посвистывание оборвались. Послышался стон, гамак над самой его головой грузно колыхнулся, кровать жалобно скрипнула всеми четырьмя хлипкими ножками — Джербану перевернулась на бок.

Фаредуна окатило холодным потом. А вдруг она проснется и встанет? Он чувствовал себя между кроватных ножек открытым взгляду, как бегемот, в шутку решивший укрыться за саженцем. Впервые в жизни захотелось ему стать поменьше ростом, чтоб не чувствовать, будто руки и ноги в двадцати местах торчат из-под кровати. В любую минуту слоноподобная теща могла увидеть его и яростно затрубить.

Сомкнув трясущиеся пальцы, Фредди жарко молился про себя. Снова громко простонала кровать, Фредди задержал дыхание, пока не возобновилось мерное урчание мясистого вулкана.

Высунув голову, Фредди заглянул наконец на кровать: его взгляду открылась поднимающаяся стеной белая безмерность бедер и плеч спящей на боку тещи.

Она! Черная косица змеилась между тещиной спиной и провисающим матрасом. Тощенький хвостик, перехваченный красной тесемкой, колечком прилип к потной кофте. Фредди подцепил колечко ножницами и бережно отделил его от ткани.

Он мог бы поклясться, что не дотрагивался до спины, но Джербану взвилась и, даже глаз не успев разлепить, с утиным кряканьем с маху хлопнула Фредди прямо по лицу. Фредди закачался. У Джербану отвалилась челюсть. Не веря своим глазам, все еще одурманенным сном, таращилась она на Фредди.

Неведомая сила, пробудившаяся в обезумевшем мозгу Фредди, заставила его издать извиняющийся смешок, хотя больше всего хотелось ему заплакать. Прижав левую руку к щеке, он правой делал торопливые движения — как насос качают, — смысл которых был в том, чтоб успокоить ошарашенную тещу.

— Это я! Я. Все в порядке. Я это! — нежно бормотал он, с ужасом понимая, что теща сейчас заорет.

Но взгляд Джербану не отрывался от его руки, от ножниц, которые он пытался сунуть в карман. Что это было, она не разобрала — может, узкий нож, предназначавшийся для ее горла… Джербану уже открыла рот для крика, но тут ножницы, скользнув мимо кармана Фредди, с лязгом брякнулись на пол у его ног.

Зловещие предчувствия охватили душу Джербану. Она припомнила, как что-то во сне дотронулось до ее волос, и начала обо всем догадываться. Ей стало жутко. Зять подбирался к ее волосам, а уж она-то знает зачем! Перебросив косу на грудь, она внимательно обследовала ее кончик и победоносно уставилась на Фредди.

— Только без глупостей, — залепетал Фредди, продолжая успокаивающе помахивать рукой, — без глупых подозрений! Я заглянул узнать, все ли в порядке…

Джербану не дала Фредди изложить благородные цели его прихода к ней и огласила дом душераздирающими воплями.

Приказчики ринулись из лавки вверх по лестнице. Путли бегом спустилась с крыши.

В начавшейся сумятице Фредди тщетно пытался обелить себя:

— Откуда я знал, что она так храпит? Я подумал, не случилось ли чего, подумал, вдруг она задыхается. Бросился на помощь, и вот что получаю вместо благодарности. Надо было плюнуть и не обращать внимания!

Фредди по очереди взывал то к Путли, то к приказчикам, даже к покупателю, случайно забредшему в дом; Джербану орала о своих бедах, стараясь оповестить о них всех разом.

— Господи боже мой, я больше не могу! Прими ты меня в свои объятия, прибери ты меня в свою обитель небесную! — бесновалась Джербану, бросая обвиняющие, злобные взгляды в сторону Фредди.

Путли сначала выпроводила обратно в лавку и покупателя, и приказчиков, потом отправила Фредди в его комнату и, наконец, утихомирила мать при помощи сочувственных кивков и цоканья языком.