Огнепоклонники

– Мне Люк никогда не нравился. Знаю, ты скажешь, что это я сейчас стала такая умная. – Джина воинственно вздернула подбородок, в ее глазах сверкнул боевой огонек. – И тем не менее это правда. Он мне никогда не нравился, хотя на вид он красавец. Стоило ему открыть рот, как оттуда раздавалось: «Я, я, я». И он на всех смотрел свысока.

– Что я могу сказать? Ты права на все сто. Он мне нравился, потому что на него приятно было смотреть, он был хорош в постели, и с ним я чувствовала себя женщиной. – Рина пожала плечами. – Я вела себя глупо. Не задумывалась о последствиях.

– О чем это ты? Он что, мозги тебе промыл?

– Может быть. Я это переживу. – Рина со вздохом изучила свое отражение в зеркале. По щеке разливался синяк, он разрастался на глазах. – Ну, теперь мне предстоит выдержать сцену с родителями. То-то будет весело.

Бьянка взбивала яйца в миске с ожесточением чемпиона-тяжеловеса, выколачивающего дурь из конкурента, который осмелился покуситься на его титул.

– Почему он не в тюрьме? – спросила она. – Нет, почему он не в больнице? В тюремной больнице! А ты! – Она яростно взмахнула вилкой, указывая на Рину, и за вилкой потянулась вожжа яичной пены. – Ты не пришла и не сказала отцу, чтобы он сам отправил подонка в больницу еще до ареста!

– Мама, я сама с этим разобралась.

– Ты с этим разобралась. – Бьянка вернулась к яйцам, хотя они были уже в нокдауне. – Ты с этим разобралась! Ну, так позволь мне кое-что тебе сообщить, Катарина. Сколько бы тебе ни было лет, есть вещи, с которыми должен разбираться твой отец.

– Вряд ли папа помчался бы вслед за Люком, чтобы растереть его в пыль. Он…

– Ты ошибаешься, – тихо сказал Гиб.

Гиб стоял, привалившись к стене, и смотрел в окно.

– Папа! – Рина не могла вообразить своего кроткого отца в погоне за Люком или в кулачной драке с ним. А потом она вспомнила, как он много лет назад стоял лицом к лицу с мистером Пасторелли. – Ладно. – Она прижала пальцы к вискам. – Ладно, допустим. Но, несмотря на честь семьи, я бы не хотела, чтобы папу арестовали за оскорбление действием.

– А как насчет этого ублюдка? Его ты тоже не хочешь арестовать за оскорбление действием? – огрызнулась Бьянка. – Уж больно ты мягкосердечна для копа.

– Я никогда не была мягкосердечной, мама.

– Бьянка! – Опять мягкий голос Гиба установил тишину в комнате. Но на этот раз он повернулся и пристально взглянул на дочь. – А какой ты была?

– Трезвомыслящей, рассудительной. Во всяком случае, мне хотелось бы так думать. И еще мне хотелось сохранить все это в секрете. Но, честно говоря, я была потрясена. Я изо дня в день встречалась с Люком и не заметила никаких тревожных признаков. Теперь-то, задним числом, я их вижу, но, когда он меня ударил, для меня это стало полной неожиданностью. Если вам от этого станет легче, смею вас заверить, я причинила ему больше боли, чем он мне. Он будет хромать неделю.

– Большое утешение. – Бьянка вылила яйца в чугунную сковороду. – Зато теперь он причиняет тебе неприятности.

– Ну, кто-то же действительно сжег его машину.

– Я испекла бы им торт.

– Мама, – проговорила Рина с упреком, едва сдерживая улыбку. – Это серьезное дело. Кто-нибудь мог пострадать. Расследование меня не беспокоит. Мне повезло, у меня есть Джина: она подтвердила, что я была дома всю ночь. И ничто не связывает меня с этим происшествием, кроме ссоры с Люком. Мне станет легче, когда найдут того, кто это сделал, хотя это не моя проблема. Но я расстроена, – признала она. – Особенно из-за того, что приходится расстраивать вас обоих.

– Мы твои родители, – напомнила Бьянка. – Дети только и знают, что расстраивают своих родителей.

– Он бил тебя раньше, до вчерашнего вечера? – спросил Гиб.

Рина хотела просто ответить «нет», но потом решила рассказать всю правду.

– Один раз. Но я тогда подумала, что это вышло нечаянно, – торопливо добавила она, когда у Бьянки вырвалось проклятье. – Честное слово, мне показалось, что это вышло случайно. Он жестикулировал. Я подошла к нему, и так получилось, что он шлепнул меня рукой по щеке. Он тогда был в таком шоке, в таком ужасе. Опять-таки задним числом я понимаю, что это не так. – Рина встала и, взяв отца за руку, заставила его разжать кулак. – Поверьте мне. Посмотрите на меня и поверьте мне. Я бы никогда, ни при каких обстоятельствах не потерпела рукоприкладства от мужчины. Вы воспитали меня такой – независимой и сильной. Вы не зря старались. – Она обняла Гиба. – Люк ушел из моей жизни. Все кончено. Но я усвоила очень важный урок. Я больше никогда не буду пытаться стать не тем, что я есть. Даже в мелочах, чтобы угодить кому-то. И еще одно: теперь я знаю, что умею за себя постоять.

Гиб коснулся легким поцелуем ее ноющей щеки.

– Ты его свалила, да?

– Двумя ударами. – Рина отступила на насколько шагов и показала, как она расправилась с Люком. – Бац, бац, и вот он уже на полу: лежит, свернувшись, как вареная креветка. Забудьте об этом. Не тревожьтесь обо мне.

– Нам лучше знать, о ком тревожиться, – проворчала Бьянка и выложила на тарелку пышную яичницу. – Ешь.