Огнепоклонники

– Ну, значит, так оно и было, насколько я помню. Бо завез меня домой, высадил у двери. Я хотела пригласить его зайти, но потом решила притормозить и посмотреть, что будет. Моя соседка уехала на все выходные, квартира была в полном моем распоряжении. Я включила музыку и выкурила косячок. В заявлении я об этом само собой не упомянула, но в студенческие годы я этим баловалась время от времени. Я посмотрела телевизор и где-то примерно в полночь легла спать. А проснулась от топота, криков и завывания пожарной сигнализации. Я ничего не соображала.

– Ты знала студентов, живших в доме?

– Конечно. Если не по имени, так в лицо.

– У него бывали размолвки с кем-нибудь из них?

– Нет. Ты же знаешь, каким он был, Рина. Он был симпатяга.

– Да, но даже симпатяги иногда вступают в конфликты с другими людьми. Может, с девушкой?

«Пожар в спальне, – подумала Рина. – Типично скорее для женщины. Нечто более личное, более эмоциональное. Я тебя достану там, где ты спишь, ублюдок».

Пока она думала, Мэнди крутила одну из множества серебряных цепочек у себя на шее.

– Он встречался с девушками, ходил на вечеринки. Такие дома в университетских городках – это целые муравейники всяких драм, секса и бесконечных вечеринок. К экзаменам – аврал, полная паника. Но был как раз пересменок. В мае конец семестра, многие уезжают домой на лето или насовсем по окончании курса. Приезжают новые. В начале июня дом не заполнен даже наполовину. А Джош никого, кроме тебя, не видел, когда вы начали встречаться. Честное слово, насколько я помню, у него ни с кем не было бурных объяснений или каких-то драм. Ни в доме, и в колледже. Джоша все любили. Его невозможно было не любить.

– Да, – согласилась Рина. – Ты когда-нибудь видела, как он курил?

– Должно быть, он курил. Меня спрашивали, но я ничего определенного вспомнить не могла. Многие из нас курили за компанию, на вечеринках или затягивались тайком, чтобы расслабиться. Были у нас противники курения – настоящие нацисты! – вот этих я помню. Но Джош не был одним из них. Он со всеми ладил.

– И ты не видела и не слышала ничего странного в ночь пожара?

– Ничего. А что, дело снова открывают?

– Нет. Нет, – повторила Рина, качая головой. – Это личное. Просто я не могу забыть. Что-то меня все время точит. Возвращается снова и снова.

– Я знаю. – Рассеянным жестом Мэнди опустила солнцезащитные очки обратно на нос. – У меня то же самое. Всегда тяжелее, когда ты молод, как мы были молоды в то время, и когда это один из нас. Человек не должен умирать в двадцать лет. По крайней мере, так думаешь, когда тебе двадцать. Жизнь бесконечна. Времени полно.

– Де Уанне Джонсон было двадцать три. Времени всегда не так много, как нам кажется.

Рина спрятала файл Джоша, как уже не раз делала это раньше, и сосредоточилась на текущих делах.

Когда мать Де Уанны Джонсон вошла в участок, Рина встала.

– Я ею займусь, – сказала она О'Доннеллу. – Миссис Джонсон? Я детектив Хейл. Мы говорили с вами по телефону.

– Они сказали, что я должна прийти сюда. Они сказали, что мне еще нельзя забирать Де Уанну.

– Давайте пройдем сюда. – Рина взяла женщину под руку и отвела ее в комнату отдыха. Здесь была короткая стойка, загроможденная кофеваркой, древней микроволновкой и пластиковыми чашками. Она указала миссис Джонсон на стул. – Присаживайтесь. Могу я предложить вам кофе, чаю?

– Нет, ничего не нужно.

Женщина села. Ее темные глаза ввалились. «На вид ей немногим больше сорока, – прикинула Рина, – и скоро ей придется хоронить свою дочь».

– Я скорблю о вашей потере, миссис Джонсон.

– Я ее потеряла в ту самую минуту, как он вышел из тюрьмы. Не надо было его выпускать. Надо было запереть его там навсегда. Теперь он убил мою девочку, а дочечку ее оставил сиротой.

– Мне очень жаль, что такое случилось с Де Уанной. – Рина села напротив нее. – Джамаль за это заплатит.

Усталость гасила гнев и боль в темных глазах несчастной женщины.

– Как мне сказать малышке, что ее папа убил ее маму? Как мне это сказать?

– Я не знаю.

– Она горела… Она чувствовала огонь?

– Нет. – Рина сжала руку миссис Джонсон. – Она ничего не почувствовала. Она не страдала.

– Я воспитывала ее одна, старалась, как могла. – Миссис Джонсон тяжело вздохнула. – Она была хорошей девочкой. Он ее ослепил, этот кровопийца, она ничего не соображала, но она была хорошей девочкой. Когда я смогу забрать ее домой?

– Я узнаю специально для вас.

– У вас есть дети, детектив Хейл?

– Нет, мэм, детей у меня нет.

– Знаете, мне теперь кажется, мы только для того и заводим детей, чтобы они разбили нам сердце.

Эти слова застряли в голове у Рины, прокручивались в ней снова и снова помимо ее воли, поэтому по дороге домой она заглянула в «Сирико» и увидела свою мать у большой плиты и отца за рабочим прилавком.

Она удивилась, увидев в одной из кабинок своего дядю Ларри и тетю Кармелу. Они поглощали закуски.

– Садись, садись, – проговорил дядя Ларри, когда Рина наклонилась и поцеловала его. – Расскажи нам, как ты живешь.

– Это заняло бы минуты две, но сейчас у меня и этого нет. Я уже опаздываю.

– Горячее свидание? – подмигнула тетя Кармела.

– Угадали.