Огнерожденный

Увлекшись разговорами горожан, Фарах неожиданно обнаружил, что заблудился. Эти кварталы он знал неплохо, но его угораздило свернуть в путаницу узких улочек, и подмастерье совершенно потерялся в этом лабиринте. Он поспешил вернуться назад, но еще больше запутался. В конце концов, миновав несколько задних дворов, малолюдных и донельзя грязных, Фарах выбрался на длинную прямую улицу, скованную с двух сторон большими общественными домами.

Бредя вдоль глухих стен, мимо узких окошек, больше похожих на бойницы, подмастерье пытался вспомнить, куда следует свернуть, и никак не мог понять – куда. Людей здесь не было вовсе, да и дверей в стенах не видно. Похоже, его угораздило попасть на какой-то задний двор.

Похолодало. Фарах плотнее укутался в драный полушубок, одолженный ему Перро, и натянул шапку на самые глаза. Ему очень хотелось в тепло. И еще – вымыться. Лохань с горячей водой… Как давно Фарах о ней мечтал! Она виделась ему во всей красе – огромная, дымящаяся, излучающая манящее тепло. И мыльный камень – большой, тяжелый, такой, чтобы хватило надолго.

От этих мечтаний Фараху сделалось еще холоднее. Он выругался и пошел быстрее. Но холод по-прежнему его преследовал. Со спины дул холодный ветер, норовя забраться в дыры полушубка и побольнее цапнуть за поясницу. Длинная улица превратилась в трубу, в которой даже легкий ветерок превращался, чуть ли не в ураган.

Когда Фарах заподозрил неладное, было уже поздно. В какой-то момент он ощутил укол холода в самое сердце, и тут же отозвались болью ребра и рука, обожженные колдовством демона. Подмастерье, почуяв беду, обернулся и увидел, что за ним идут двое людей в черных шерстяных плащах с капюшонами, опущенными на лица. От преследователей и шла волна убийственного холода. Подмастерье замер – всего лишь на долю секунды, а потом, не раздумывая, бросился бежать.

На ходу он ругал себя последними словами. Вернувшись в Таграм, он забыл о самой главной опасности, грозящей ему. Он помнил о предсказании Ламераноса, но война и страх смерти от лап оргов, вытеснили из головы все прочие мысли. Темные Жрецы, устроившие на него охоту перед самым отправлением на сервер, вылетели у Фараха из головы. Он просто забыл о них. А темные о нем – нет. Фарах подумал, что они по-прежнему следили за приютом, ожидая, когда жертва вернется. И вот – дождались.

Бежать было тяжело. Подмастерье сильно ослаб, проголодался и замерз. Сил почти не было. Нащупав на бегу нож, Фарах подумал, что наверно придется остановиться и принять бой, пока у него еще есть силы. Иначе он совсем ослабнет, и его спокойно прикончат, как загнанного зверя.

Он уже собрался развернуться, надеясь, что преследователи не ожидают от него атаки, но тут впереди показался поворот. С громадным облегчением Фарах узнал желтые камни на углу дома и сам переулок – он вел на улицу Горшечников. Отсюда было недалеко до Храма Южного Огня, и подмастерье решил, что благоразумнее будет не драться, а укрыться у жрецов. Надежда на спасение придала ему сил, и он побежал еще быстрее, отрываясь от преследователей.

На повороте Фарах подскользнулся, но удержался на ногах. Не останавливаясь, он свернул за угол, и со всего маха налетел на человека, одетого в черный шерстяной плащ. Подмастерье еще успел подумать, что это засада, и его тут ждали. А потом его схватили за руки, дернули в сторону и ударили по затылку. Боль пронзила голову, отдалась в сердце, перед глазами все закружилось, и оглушенный Фарах упал. Его ударили еще несколько раз, а потом его тело обожгло ледяным дыханием темного колдовства. Подмастерье почувствовал себя так, словно его окунули в ледяную воду. Мышцы свело судорогой, руки и ноги перестали слушаться. В голове разом стало пусто. Даже мысли ворочались лениво и тяжело, словно сонные рыбы подо льдом. Глаза закрылись и не хотели открываться.

Он не потерял сознания, его оглушили, но и только. Фарах даже попытался сопротивляться, но напрасно. Замерзшее тело не слушалось. В отчаянье он попытался воззвать к Энканасу но сил не хватило. Подмастерье шептал про себя нужные слова, и никак не мог сосредоточиться. Мысли путались, шарахались из стороны в сторону, перед глазами все плыло, словно он был пьян.