Огнестрельное оружие XIX-XX веков. От митральезы до «Большой Берты»

Но даже тогда, при твердом управлении войсками сверху и талантливом командовании на местах, германский прорыв можно было остановить. Германские танки были уязвимы для современной французской противотанковой артиллерии, а германская пехота, следовавшая за танками, и линии коммуникации не были защищены от фланговых ударов. Но никаких указаний сверху не поступало. Генерал Морис Гамелен, осуществлявший верховное командование, оторванный от войск и не имевший связи с ними (в его штаб-картире не было радиосвязи!), укрылся в своем бункере в Венсенне, предоставив командовать сражением генералу Альфонсу Жоржу, недавно назначенному командующим Северо-Восточным фронтом. Делегировав ему свои полномочия, Гамелен почти не покидал свою «подводную лодку без перископа» до тех пор, пока явный упадок физических и моральных сил генерала Жоржа не заставил его вмешаться. Однако вечером того же дня, 19 мая, генерал Гамелен был отстранен от командования и на его место назначен Вейган. Такая смена коней на переправе привела к потере еще двух суток. В каждом приказе, который получали фронтовые части, подчеркивалась необходимость «удерживать фронт» – что означало «остановить» рвущиеся вперед танковые колонны. Невозможно сказать сейчас, понимал ли кто-нибудь из командования всю невозможность выполнить подобные указания («безнадежно запоздавшие приказы генералам, утратившим всякую связь со своими частями» – так назвал их полковник Адольф Готар в своей книге «Битва за Францию»).

При той неразберихе, что господствовала в штабах различных уровней, нет ничего удивительного, что фронтовые военачальники потеряли связь со своими частями или что их части (всегда прекрасно чувствующие неуверенность своих командиров) утратили всякую веру в них. Паралич управления войсками наверху и полная деморализация внизу привели к тому, что самые слабые армейские части стали быстро распадаться. Те же части, которые еще были способны сражаться с врагом, оставались «висящими в воздухе», без всякой фланговой поддержки. Большинство лучших частей 1-го армейского корпуса находились во Фландрии и оказались, вместе с британскими экспедиционными войсками, отрезанными от остальной армии, когда 20 мая германские части вышли к Каналу (самая узкая часть пролива Ла-Манш. – Пер.).

Когда были вчерне разработаны планы для двустороннего охвата войск противника, время уже было упущено. Те части, которые, как задумывалось, должны были осуществить его, были дезорганизованы или разбросаны, и возможность «второй Марны» безнадежно утрачена. Да и в любом случае шансы на успех такой операции представляются весьма слабыми, если принять в расчет тактическое превосходство германских танковых соединений над разбросанными на обширном пространстве французскими бронетанковыми подразделениями, а также эффект воздушных и танковых атак на французскую пехоту. (Справедливости ради следует сказать, что во многих случаях после паники первых дней французы довольно быстро пришли в себя, но дезорганизация армий зашла чересчур далеко, чтобы, при всей отваге личного состава, это возымело хоть какой-нибудь эффект.) В какой мере немцы были уязвимы для решительного наступления соорганизованными бронетанковыми частями, стало очевидно в результате атаки 21 мая, осуществленной сравнительно небольшими британскими силами в составе двух танковых полков, батальона пехоты и двух артиллерийских батарей – полевых и противотанковых орудий. Удар этот пришелся по бронетанковой дивизии Роммеля, и вот как он описал это в своих «Записках»: «Ситуация сложилась критическая. Наши войска пришли в ужасное замешательство. Увлекаемые отступающей пехотой, заряжающие одной из батарей бросили свои орудия… противотанковые пушки, которые мы поспешно изготовили к стрельбе, оказались не в состоянии пробить мощную броню британских танков. Эти орудия тут же были обстреляны французской артиллерией, а затем раздавлены танками. Большое число грузовиков были подожжены снарядами».

Атака примерно 140 танков, многие из которых были легкими, не могла иметь решающих последствий, но она произвела ошеломляющее действие на германское Верховное командование и могла стать, по признанию фельдмаршала Карла фон Рундштедта, самой серьезной угрозой в ходе всего сражения. Наступление ослабленной французской 4-й бронетанковой дивизии (де Голля) под Абвилем на Сомме также имело значительный успех, в ходе его было взято пятьсот пленных. Сколь бы ни были незначительны эти отдельные эпизоды на общем фоне, они все же дают представление о том, как бы могли развиваться события, если бы французское командование не утратило контроль над армией.