Огнетушитель для дракона

Я объехал по мощёной дорожке дом, окружённый клумбами. Позади оказалось побольше места, чем перед воротами, там разместились какие-то низкие серокаменные постройки с большими, забранными белыми досками въездными проёмами. Дом оказался построенным на террасе: вниз уходили лесенки к бассейну округлой формы, вытянутой на пять сажен.

По человеческим фильмам я знал, что в таких домах живут очень состоятельные люди. Никогда бы не подумал, что у обросшего и грязного студента может быть такой близкий, судя по поведению Димы, друг. Может быть, он и подскажет мне адресок принцессы?

– Мы сначала позвоним этим гадам, потом с делами определимся, – предложил Дима, сопровождая к скромной задней двери Йагу и Горыхрыча.

Так как меня не пригласили в дом, чтобы я не потерял иноформу, мне пришлось загорать на дорожке у низких построек. Скучать в одиночестве не пришлось: появился охранник, прижимавший трубку к уху.

– Да, приехал, – тихо говорил он, поглядывая на окна дома. – С ним двое: старуха и самец гориллы. Да говорю вам – гориллы! Наверное, дрессированный. Спокойно в дом зашёл. Да откуда я знаю? Огромный, рыжей шерстью порос. Ну, значит, орангутанг. На чёрной «Хонде» прибыли. Кажется, перекрашена машина.

Я насторожился. Кому он докладывает, хотя обещал Диме помалкивать? Хозяевам?

Между тем охранник довольно точно описал меня, начал диктовать номер. Присел, протянув ко мне руку – отколупнуть налипшую грязь с видимости металлической пластины. Я дал слабую искру, и мужик повалился, заорав благим матом. Трубка выпала, разлетелась на части, грохнувшись о бетонную площадку.

На шум выглянул Дима из окна второго этажа.

– Что случилось, Серёга?

– Споткнулся! – поморщился охранник, потирая то ушибленное колено, то ужаленную покрасневшую руку.

Тут снова раздался вопль, потрясший дом до основания. На это раз – из распахнутого окна:

– Ещё чего придумала! Не дамся! – ревел бас Горыхрыча под раскаты непонятного грохота, словно из стены выбивали кирпич.

– Что там такое? – вскинулся охранник, забыв о ссадинах.

– Не обращай внимания. Всё в порядке. Мои друзья развлекаются.

Дима ухмыльнулся, и я успокоился. Возможно, Йага решила помыть пропотевшего йети. Это было бы здорово: не надо будет тратить силы на вентиляцию салона.

Охранник под пристальным взглядом Димы подобрал рассыпавшийся мобильник и скрылся. Через четверть часа переодевшийся и помытый студент спустился ко мне. С его волос ещё капала вода, ворот чёрной майки, выпущенной на блёклые джинсы, намок. По его мрачному лицу я понял, что новости будут плохими.

– Номер я не засветил, не беспокойся – здешний нигде не светится. Тут хозяин слишком крутой, – сказал он, заняв место водителя. Губы у парня дрожали, веки покраснели. – Но они со мной даже разговаривать не стали. Не поверили, что у меня та самая «Хонда». Решили, что блефую.

Картёжный термин, – вспомнил я, порывшись в кладовых памяти. Один из моих предков был заядлым картёжником. И что-то он с Йагой не торопится выйти из особняка. Четвёртый уровень сознания Ме, затаившийся где-то внутри, подсказывал, что нам надо торопиться.

– Перед нашим штурмом они не устоят, – успокоил я совсем удручённого побратима.

– Мы не знаем точно, где их искать, Гор. Я рассчитывал, что они назначат встречу и привезут Светку. Мы не знаем, где она теперь. Эти сволочи могли перевезти её. И нам нельзя больше ждать. Надо убираться отсюда, как только Йага… причешет Горыхрыча.

Появившаяся вскоре пара вызвала у меня припадок смеха, несмотря на всю трагичность ситуации. Дима только губы кусал и смотрел осуждающе. Опять помолодевшая Йага где-то откопала шляпу с бутоньеркой, длинные узкие брючки песочного цвета в тон шёлковой китайской блузе, расшитой драконами, и туфли на шпильках. Выглядела она как королева на пикнике. Впечатление портило костяное ожерелье, выбивавшееся из стиля. А вот Горыхрыч выбился напрочь.

Я сначала не понял, что за великан протиснулся в дверь, едва не выворотив металлическую коробку из стен. Дед был в шортах, обрезанных выше колена, из добротной ткани с металлической искрой, причём, пояс шорт находился на чреслах, выше их было не натянуть, и я заподозрил в них брюки какого-то толстяка с необъятной талией. Майка, снятая с того же толстяка, едва прикрывала то место, где у людей находился пупок, и туго обтягивала плечи, потрескивая при движениях.

Довершали портрет непроницаемо чёрные очки с разогнутыми дужками, ибо невезможно было бы найти пропорциональные очки для такой широкой – в полторы человеческих головы – морды йети. И круглые стрекозиные стёкла, с трудом закрывавшие нечеловеческие глаза, сидели на широкой переносице с таким видом, словно их владельца только что огрели по голове так, что даже очки не выдержали и собрались в кучку.

Но не клоунский прикид потряс меня до глубины четвёртого уровня Ме.