Огнетушитель Прометея

– О! Привет, Лампа, не заметил тебя. Я работаю по новым, так называемым женским машинам, отпущенным из салонов Весенина. Но в процессе поиска обнаружил любопытный факт и подумал, вдруг он Макса заинтересует.

– Выкладывай! – велел муж.

Тоша плюхнулся на диван.

– В общем, я решил очень внимательно…

– Короче! – остановил его Макс. – Говори исключительно суть, не живописуя тернистый путь к ней.

Антон, обожающий длинно и нудно, в мельчайших деталях, повествовать о том, как он искал информацию, надулся. И вдруг произнес:

– Сто тысяч долларов.

– И что? – не поняла я.

– Вы потребовали краткости, – обиженно пробубнил парень, – и вот вам сухой остаток: сто тысяч американских рубликов.

Макс уставился на него. Антон втянул голову в плечи и как бы нехотя объяснил:

– Николай Весенин через неделю после смерти жены внес на свой личный счет в банке эту сумму наличными.

– Спасибо, Антоша, – поблагодарил Макс, – интересный факт. Теперь постарайся найти женщин, которые получили от доброго владельца автомобильной лавки бибику по бросовой цене.

Тоша вскочил.

– Уже бегу. А ведь немного странно в наше время приносить в банк деньги в чемодане, не находишь?

– Ничего удивительного, – вздохнул Макс, когда Антоша исчез. – Тот, кто дает взятку, не станет ее безналом перечислять.

– Да, бумажками удобнее, – подхватила я. – Если спросить у Николая, откуда денежки, он спокойно ответит: «Приятель долг отдал. Брал очень давно, и наконец-то у мужика совесть проснулась, принес сумму, с которой я уже простился».

Макс побарабанил пальцами по столу.

– Спустя семь дней после кончины Раи? Странное совпадение.

– Думаешь, Николаю заплатило руководство клиники – за молчание? – предположила я.

– Все возможно, – кивнул Макс. – Чем больше думаю об этой истории, тем сильнее она мне не нравится. В медкарте Раисы нет никаких упоминаний об аллергии, до своей неожиданной смерти Весенина была здорова. Понимаю, последние слова звучат странно, но они справедливы. Все именно так: не имевшая никаких хронических заболеваний женщина внезапно умерла.

– Анафилактический шок может случиться и от укуса осы, – заметила я, – и тогда все равно, насколько ты был до этого здоров. Если рядом не окажется врача с нужными инъекциями, уедешь на тот свет.

– Что-то тут не так… – пробормотал муж. – Очень меня сто тысяч смущают. Думаю, надо поговорить с кем-нибудь из клиники.

– Ага, задать вопрос: «Это вы всучили Николаю Весенину кучу валюты за неразглашение информации о некомпетентности персонала?» – усмехнулась я.

– Да, – совершенно серьезно кивнул муж. – Только надо определиться, к кому с ним обратиться. Где тут у нас перечень сотрудников, уволенных из славного центра?

Макс начал водить «мышкой» по коврику. Я молча смотрела на супруга, а тот вдруг засмеялся.

– Вот замечательная кандидатура – Нина Егоровна Белкина, сорока шести годков от роду. Работала со дня основания учреждения. Уволилась с поста секретаря генерального директора по собственному желанию. Секундочку, гляну, кого на ее место посадили… О! В штате появилась Алиса Викторовна Селезнева, двадцатилетний розовый бутон. Расклад ясен?

– Поблекшую красавицу, чей возраст плавно подбирается к пенсионному, заменили на юную нимфу, – усмехнулась я. – Наверное, Нина Егоровна не испытывает добрых чувств к руководству коммерческой больнички.

– Полагаю, да, – подхватил Макс. – Запиши адрес и контакты дамы. С ней необходимо завтра побеседовать. А ты что разузнала?

Я рассказала Максу про клуб «Семейное счастье», а потом спросила:

– Что с записью разговора на телефоне Ларисы? Звуковик с ней поработал?

Муж открыл ящик стола и начал в нем рыться.

– Пока разбирается. Сама знаешь, Леня у нас товарищ неторопливый. Как на телевидении позвездила? Когда на тебя смотреть?

Я поморщилась.

– Надеюсь, никто из знакомых не включит богом и зрителями забытый дециметровый канал «Сорок девять и пять» и не станет свидетелем моего позора. Хотя узнать меня там трудно, я наряжена в нечто мешкообразное и откликаюсь на имя Маша.

Макс положил на стол зеленую папку.

– Все так плохо?

Я вкратце пересказала мужу свои телеприключения, услышала тихий смешок и вопрос:

– Значит, мы меняем батареи?

– Да ну тебя! – отмахнулась я, жалея о том, что разболтала о глупой съемке. Макс теперь будет потешаться надо мной. – Просто я выручила Звягину. Надеюсь, мое выступление поможет ей закрепиться на телевидении. Вроде я режиссеру понравилась.

– Лампудель, ты лучше всех! – заявил Макс.

Я встала.

– Вот после этой бодрой фразы я поеду домой, проверю, как Роза Леопольдовна устроилась в маленькой гостевой.

– Постараюсь не задерживаться, – пообещал Макс. – Часов в девять, максимум в десять появлюсь перед твоим взором, о халва моей души.

– Или в одиннадцать, в двенадцать, в час, – хихикнула я. – Но халва все равно будет ждать своего принца. Если вздумаешь опаздывать, представь, как я рыдаю у окна.

– Плачущая халва – душераздирающее зрелище, – без тени улыбки заявил Макс, взяв зазвонивший телефон. – Алло, слушаю…

Я не стала дожидаться, пока муж завершит разговор, спустилась в гараж, села в машину и поехала в сторону дома.

* * *