Огнетушитель Прометея

Лариса справилась с последствиями стресса и сейчас успешно заканчивает хореографическое училище. Выпускных экзаменов еще не было, но она считается лучшей ученицей, ей сулят мировую славу.

За два года, прошедшие после аварии автобуса, Лара повзрослела, похорошела, но о кавалерах она не думает, все ее мысли исключительно о балете. И мама, и папа, и Валечка очень гордятся, что в их семье подрастает яркая звезда, балуют девушку, исполняют все ее желания. А еще родные понимают – Лариса чрезвычайно эмоциональна. Если обычный человек порежет палец, для него это небольшая царапина, которую можно заклеить пластырем, а вот юная балерина воспримет ее как страшную, фонтанирующую кровью рану. Ларочка ничего не придумывает, просто так смотрит на мир. Как бы через очки, которые во сто крат увеличивают горе или радость…

Я посмотрела на Валечку, та потерла виски пальцами.

– Смерть мамы чуть не убила сестру. Мы с папой тоже до сих пор в шоке, а Лара чуть снова не загремела в клинику неврозов. Но все же смогла взять себя в руки и сейчас занимается как сумасшедшая. Сестре…

Валя осеклась, потом продолжила:

– Вы пока никому не говорите, это секрет, но Лариса может подписать контракт с балетной труппой в Париже.

– Поздравляю! – воскликнула я.

Валя приподняла бровь.

– Пока не с чем. Мне кажется, танцевать в Большом театре для балерины намного лучше, чем где-то за границей. Но Лариска хочет уехать из Москвы, говорит, ей тут все напоминает о маме, невыносимо находиться в нашем доме. И я ее понимаю. Сама удрала в новую двушку, которую папа нам с Борей к свадьбе купил. Квартира еще до конца не оборудована, но мне там спокойней. А в родительской очень тяжело, каждая мелочь напоминает о маме. Ой, только не подумайте, что я бросила отца и Лару! Захожу к ним каждый день, готовлю, убираю, стираю. Надеюсь, сестре удастся улететь во Францию. Я далека от мира искусства, точно не знаю, как у балерин карьера строится, но, думаю, личные отношения и связи, как везде, играют огромную роль. А Лариса уповает исключительно на свой талант и трудолюбие. Хорошо бы они ей помогли… Я тут недавно приезжала за сестрой в училище, мы договорились вечером в кино сходить. Села в холле, жду. А рядом две женщины устроились, похоже, матери кого-то из малышей, и давай трепаться. Уж я наслушалась! За кулисами творится черт-те что; нормальных мужчин там нет, сплошные геи; за хорошую партию балерине приходится драться, коллег локтями распихивать и безропотно укладываться в разных кабинетах на диваны; если у нее нет богатого спонсора или зажиточных родителей, ей придется всю жизнь в общей толпе, в затрапезном театришке плие отвешивать… Прямо страшно за Лару стало. Ну зачем она в балет полезла? Очень тяжелый и физически, и эмоционально труд. И сплошные интриги!

Глава 4

– Не надо принимать всерьез болтовню глупых сплетниц, – остановила я Валентину. – Лариса очень талантлива, усердна и непременно пробьется. Ей нет необходимости спать с кем-то за главную роль. Она из обеспеченной семьи. Разве Николай Георгиевич откажется проспонсировать дочь?

– Конечно нет, – произнесла Валя. – Но папа далек от искусства, он даже в музыкальную школу в детстве не ходил. Знакомых никаких в театрах не имеет. Ему что, явиться с мешком денег к директору коллектива и сказать: «Здрассти, я Весенин, хочу вам заплатить за продвижение Ларисы»? Уж наверное, такие дела по-иному делают. Но я пришла сейчас не для разговора о карьере Лары. Вы же знаете, моя мама умерла от кори… Вам это не кажется странным?

– К сожалению, у взрослых людей детская инфекция протекает крайне тяжело, – вздохнула я.

Валя быстро оглянулась и понизила голос:

– Три дня назад к нам прилетела тетя Аня, старшая сестра мамы. Она живет в Хабаровске, билеты дорогие, путь неблизкий, работа у Ани тяжелая, с ночными сменами, и начальство ее не отпускало даже за свой счет. На похоронах Аня не была, а на сороковины сумела вырваться, но очень ненадолго, сегодня в пять утра назад уже умчалась. Мы с теткой много плакали, фото семейные разглядывали. Аня их с собой привезла, подумала, ни у папы, ни у нас с Ларой таких снимков нет. И нам парочку оставила. Есть кое-что интересное. В общем, смотрите!

Валентина раскрыла книгу, которую принесла с собой, и я поняла, что это альбом. Девушка быстро пролистала страницы, вытащила одну карточку и протянула мне.

Я вгляделась в черно-белый снимок. Две девочки (одна чуть постарше, ей по виду лет пятнадцать), одетые в байковые халатики, сидят на кровати, тесно прижавшись друг к другу. Судя по тумбочке у изголовья кровати и по голой стене за спинами подростков, они находятся в больнице. На мой взгляд, ничего интересного в запечатленной картине не было.

– А вы переверните фотку, – посоветовала Валя.

Я послушно выполнила просьбу и прочитала сделанную фиолетовыми чернилами надпись: «Грустное шестнадцатилетие Раи. Больница. Девочки болеют корью».

Валентина обхватила руками колени.