Огневой щит Москвы

Самоотверженно боролись москвичи с вражескими зажигалками, спасая свои предприятия, жилые дома, памятники культуры от уничтожения огнем, быстро ликвидировали последствия взрывов фугасных бомб.

На заводе "Серп и молот" в группах местной противовоздушной обороны состояли все рабочие и служащие. Каждый из них нес дежурство в часы, свободные от смены. На завод "Динамо" вражеские бомбардировщики трижды сбрасывали зажигалки. В 1941 году их обезвредили здесь около 1200 штук. Завод не пострадал и ни на один день не прекратил выпуск продукции.

Во время одного из первых массированных налетов десятки зажигательных бомб упали на строения и во двор Музея-усадьбы Л. Н. Толстого. Там дежурили лишь заведующий музеем Теодорович и сотрудники Гусева, Зубарев, Тюрина, Юнисов. Чтобы сохранить от уничтожения священный памятник русской культуры, они бесстрашно вступили в бой с огнем и отстояли музей.

Подлинный героизм проявила пожилая москвичка М. П. Нестерова, возглавлявшая команду местной противовоздушной обороны одного из московских домов. На охраняемый ею объект упало полторы сотни зажигательных бомб. Рядом разорвалось пять фугасок. Мария Прокофьевна Нестерова была дважды ранена, но не покинула своего поста. Она обезвредила более десятка зажигательных бомб. И это не было каким-то исключением. Жители столицы, пережившие вместе со своим родным городом тяжкие дни обороны, активно помогали его защитникам и с полным основанием могут считать себя участниками великой битвы, достойными гражданами города-героя.

Приводя эти примеры, не могу удержаться от сравнений. К концу войны, когда Берлин оказался столь же близко к линии фронта, как Москва осенью 1941 года, население немецкой столицы потерпело моральное поражение и оказалось не в состоянии бороться с последствиями воздушных бомбардировок. Вот что писал по этому поводу немецкий историк Греффрат:

"Огромные потери, плохие вести с фронтов, недостаточное питание и большое количество налетов, как дневных, так и ночных (за сутки воздушная тревога зачастую объявлялась по три-четыре раза), довели нервное напряжение гражданского населения до предела. Часть населения вообще упала духом и перестала противодействовать налетам..."{7}.

Пропагандистскими и административными мерами городским властям не удавалось организовать дежурство населения в домах во время воздушных тревог. В результате служба местной противовоздушной обороны почти отсутствовала в жилых кварталах Берлина, и поэтому даже небольшие пожары разрастались до огромных размеров.

Иначе обстояло дело в Москве. В самые трудные для столицы дни, в октябре 1941 года, от имени партии к москвичам по радио обратился А. С. Щербаков. "Над Москвой нависла угроза, - сказал он, - но за Москву будем драться упорно, ожесточенно, до последней капли крови... В связи с тем, что линия фронта приблизилась к Москве, увеличилась опасность воздушных бомбардировок. Теперь фашистские бомбардировщики имеют возможность появляться в сопровождении истребителей. Таким образом, борьба с вражеской авиацией стала труднее, но нет сомнений, что наши летчики, зенитчики, прожектористы - все, кому вверена защита Москвы, сумеют дать отпор фашистским стервятникам. Товарищи москвичи! Каждый из вас, на каком бы посту он ни стоял, какую бы работу ни выполнял, пусть будет бойцом армии, отстаивающей Москву от фашистских захватчиков"{8}.

Этот призыв нашел самый горячий отклик у трудящихся нашей столицы. Москвичи мужественно и самоотверженно боролись за свой город и отстояли его.

Ожесточенные налеты требовали от нас огромного напряжения сил, бессонных ночей, немалых материальных затрат. Но и вражеской авиации попытки нанести удары по нашей столице обошлись недешево. В июле и августе люфтваффе потеряли от атак истребителей и огня зенитчиков противовоздушной обороны Москвы около 200 самолетов - в общей сложности почти три эскадры. Нам стало известно, что 55-я бомбардировочная эскадра к концу августа лишилась половины своих самолетов и экипажей, 53-я - "Легион Кондор" - 70 процентов бомбардировщиков. Обе эти эскадры немецко-фашистскому командованию пришлось отводить на переформирование.

Не меньшие потери понесли и другие части 2-го воздушного флота немцев, принимавшие участие в налетах на Москву. Для восполнения потерь гитлеровскому командованию пришлось перебросить из Западной Европы четыре новые группы дальних бомбардировщиков, насчитывающие в общей сложности сто самолетов.

Безусловно, мы не были одиноки в борьбе с вражеской авиацией, выделенной для налетов на Москву. Части ВВС фронтов и дальнебомбардировочиой авиации нередко наносили удары по аэродромам люфтваффе. Например, в период с 22 июля по 15 августа 1941 года фронтовая авиация совершила налеты на 67 аэродромов противника. За это же время летчики дальнебомбардировочной авиации подвергли бомбовым ударам 51 аэродром. Немцы при этом потеряли значительное количество самолетов и, попятно, не могли использовать их для участия в налетах на Москву.