Огни большого города

Как будто у меня есть выбор! Я совершенно одна в квартире с некогда любимым мужчиной, который пять минут назад ни с того ни с сего избил родного брата и который ко всему прочему убил свою невесту и своего ребенка! Фигня, чего уж там!

Роберт садится на пол и, вытянув вперед ноги, скрещивает их. Я молча перевожу дух.

– Мануэла… – вспоминает он, – она была очень красивой. Настоящая испанка с выразительной внешностью, ведущая модель четырех лучших домов моды. Не самая подходящая кандидатура на роль жены ревнивого психопата. – Он грустно усмехается. – Мы познакомились в Париже. Она участвовала в каком-то дефиле, а я только-только начал вливаться в дела отца. Ездил с ним на переговоры, общался с людьми. Мне было двадцать два, а ей девятнадцать.

«Девятнадцать… почти как мне», – с ужасом думаю я.

– В тот вечер, – продолжает он, – она вернулась поздно. Я, конечно, распсиховался, был жутко зол. Дожидался ее дотемна, чтобы отчитать, устроить очередной скандал, выплеснув всю свою ярость. Она пришла и вела себя отстраненно… – Он делает паузу и проводит рукой по волосам, взъерошивая их, а я припоминаю, как однажды он и меня поджидал в темноте, после чего мы впервые занялись сексом. – Она призналась мне, что беременна. – Он вздыхает, опустив глаза в пол. – Черт, я просто обалдел! Сперва даже обрадовался, но потом в голову закралась безумная мысль: вдруг ребенок не от меня? – Роберт пожимает плечами, пока я перевариваю все новые и новые подробности. М-да, он и впрямь чокнутый. – Я начал расспрашивать ее про срок, она ответила, что месяц или около того. Я точно одержимый принялся считать, вспоминать каждую проведенную с ней ночь… это было невыносимо. – Он прижимает колени к груди, обхватывает их руками. – В общем, мы крупно поссорились. Я… я ударил ее, и она убежала.

Он бросает на меня долгий, испытующий взгляд.

Я сглатываю, по-прежнему пребывая в шоке.

– Я гнался за ней по всему городу на дикой, реально сумасшедшей скорости. – Он хмыкает. – Но что самое ужасное, ту злосчастную машину подарил ей я, – с сожалением произносит Роберт. – Десятого апреля, на нашу помолвку.

На помолвку!

Черт.

– Она пыталась оторваться от меня, маневрировала, кружила, но… я и опомниться не успел, как она врезалась в столб и перевернулась…

– О господи, – шепчу я, впечатленная его рассказом, попутно представляя себе наши с ним гонки и тот ад, который он испытал от моей идиотской выходки.

– Так что это я убил ее, понимаешь? Если бы я не ударил… если бы не погнался за ней…

– Но ты ведь гнался, чтобы извиниться, так?

– Нет, – стыдливо признается он, – правда в том, что я хотел сделать это снова. Я буквально обезумел от мысли, что она изменила мне, что забеременела от другого.

Я заглядываю в его глаза – такие блеклые и печальные – и с трудом верю в происходящее. Он не может быть чудовищем, нет. Это просто какое-то недоразумение, и я обязательно найду всему этому оправдание.

– Ее похоронили в Мадриде, – на его лице отражается нестерпимая тоска, – меня не было на похоронах, ее мать запретила. – Он хмурится. – Что ж, я ее понимаю.

– Ты не виноват, – осторожно говорю я. – Она могла не садиться за руль, могла остановиться.

– Не могла, – Роберт качает головой, – ей было страшно. Я напугал ее, понимаешь?

Я недоверчиво щурюсь.

– Хочешь сказать, что действительно мог причинить ей вред? Беременной? – Если он скажет «да», то я покручу у виска и поеду в притон к Джейсону Торну. Уж лучше дышать той вонью, чем одним воздухом с этим маньяком.

– Я не знаю, Кэтрин, – отвечает он расплывчато.

– Как же ты смирился с ее работой, будучи таким ревнивым?

– Я не смирялся. К тому моменту она не работала уже месяцев шесть. Это было моим условием. Я задушил ее по всем фронтам, все запрещал… не знаю, почему она терпела.

Зато я знаю, и от этого душа разрывается на тысячу частей.

– Наверно, потому что любила тебя.

– Как можно любить такое? – Он резко поднимается и начинает расхаживать туда-сюда.

Сейчас… мой выход. Выпрямляюсь и встаю перед ним с важным заявлением.

– Не знаю как, но можно.

Он останавливается, и мы молча глядим друг на друга, как если бы люди могли изъясняться без слов. Мои зеленые глаза говорят ему:

«Я люблю тебя. Люблю сильно, бескорыстно, несмотря на твое неизлечимое безумие. Я готова стать твоей и забыть обо всем на свете. Готова медленно вести тебя по лабиринту доверия, который ты сможешь для себя открыть. Тебе больше не придется переживать, ты будешь счастлив со мной, даже если мне потребуется целая жизнь, чтобы доказать тебе свою любовь. Потому что ты – единственный».

Поморщившись, Роберт первым отводит взгляд, отступает на несколько шагов и произносит слова, которые я никак не ожидала услышать:

– Кэтрин, пожалуйста, уезжай в Мемфис.

Отшатываюсь, как от мощного апперкота.

– Что?

– Просто уезжай. Ничего не получится, пойми.

– Нет, ни за что, – наотрез отказываюсь я.

– Ты должна поступить в университет и… у тебя еще все впереди. Я не настолько нужен тебе.

Что он несет? Он? Не нужен мне? Да он слеп!

– Ты нужен мне. Очень нужен мне. – На глаза опять наворачиваются проклятые слезы.