Огни маяка

— Ну, душа моя, вот и ты на моем корабле,- волнуясь, произнес «маячный капитан».- Беспокоился я за вас вчера очень… Ну. об этом после… заходите… Проводи гостей Марфинька.

— Да я на минуточку,- сказал Мещеряков.

— Э, нет. Ты наш гость,- не унимался Арсеньев,- откажешься, обидишь на всю жизнь.

— Ты понимаешь,- уже сидя за столом, говорил Арсеньев,- все работали — и дед Андрон, и Марфа, и Сергей Ручьев. Вот посмотри, какой орел. Танкист и электрик, мастер на все руки. А что произошло вчера? Перед самым пуском маяка отказала осветительная система. Ты представляешь? — И после паузы добавил: — Спасибо, рыбаки помогли. Не дрейфовать же вам в шторм возле минных полей!

— Вчера мне передали из базы, что новый маяк будет работать. Но я умолчал об этом. Хотелось, чтобы мои молодые офицеры почувствовали все то, что испытали мы с тобой, когда без огней входили с десантом в бухту Круглую.

— Нет, нет, я не об этом. Речь шла о моей репутации, о моей чести.

Когда вечером тральщики, покидая бухту, проходили мимо маяка, на верхней площадке его, под куполом, провожая корабли, стоял Арсеньев.

С мостика головного корабля казалось, что ожила скульптура матроса и солдата, венчавшая купол маяка.

— Да, — обращаясь к Приходько, проговорил Мещеряков, — напомни мне, когда вернемся в базу, о картине, что висит в нашей кают-компании. Надо ее привести в порядок…

Игорь Любимов СТАРАЯ БЕСКОЗЫРКА

Командир корабля был чрезвычайно удивлен: за два месяца службы Алексей Близняк успел зарекомендовать себя одним из самых дисциплинированных матросов нового пополнения. И вдруг случилось такое! И командир корабля, выслушав доклад старпома, приказал немедленно вызвать к нему виновника происшествия.

Накануне вечером, незадолго до раздачи коек, Близняк разбирал свои вещи, аккуратно уложенные в чемодане. Сидевший рядом матрос Зотов, случайно заглянув в чемодан, увидел в нем бескозырку и, когда Близняк отвернулся, ловко выхватил ее из чемодана. Это была старая бескозырка, потерявшая от времени цвет и форму, и на ее гвардейской ленточке почти невозможно было разобрать надпись.

Зотов — большой шутник и весельчак — набросил бескозырку на голову, прихлопнул ее ладонью и, забавно скорчив лицо, пошел под дружный хохот матросов по кубрику, прихрамывая и нараспев выкрикивая:

— Шурум-бурум, старья берем!..

Близняк, услышав смех, обернулся. Секунду он стоял неподвижно, потом, побледнев, бросился к Зотову, сорвал с него бескозырку и закричал:

— Идиот!. Комедиант несчастный!..

Что произошло бы дальше — сказать трудно. В этот момент дверь раскрылась, и в кубрик вошел старпом, совершавший вечерний обход корабля.

Близняк не пытался объяснить свое поведение, и старпом счел нужным наложить на него взыскание. При докладе командиру корабля он вскользь упомянул об этом инциденте.

Происшествие, однако, заинтересовало командира. Он вызвал к себе матроса.

— Товарищ Близняк, мне доложили о вашем поступке. Я хотел бы знать, почему вы так грубо реагировали на шутку Зотова и что это за бескозырка, из-за которой вы оскорбили своего товарища?

Юноша чуть приоткрыл рот, как бы желая что-то сказать, ко только пересел дыхание и не проронил ни слова.

— Сядьте,- показал командир на стул,- и расскажите все начистоту.

Разговор продолжался больше часа… А вечером в большом кубрике собрался весь свободный от вахт и дежурств личный состав корабля. Рассказ командира корабля был выслушан в глубоком молчании.

* * *

…Горячее солнце льет полуденный зной на тихий приморский поселок. По пустынной улице, вдоль белых домиков, прикрытых зеленью фруктовых садов, медленно шагает прохожий.

Тяжело ступая запыленными сапогами, он внимательно смотрит по сторонам, изредка останавливаясь у ивовых плетней, На нем черный матросский бушлат, из-под которого синеет полосатая тельняшка; на голове помятая бескозырка с черно-оранжевой лентой, тисненной пятью золотыми буквами-«Варяг»; за спиной тяжелый солдатский мешок. Лицо уже немолодое, светлые глаза чуть прищурены.

Матрос остановился у одной из калиток. В глубине чистого дворика в тени старых яблонь спряталась белая хата.

На крыльцо вышла женщина с ведром в руках. Прикрывшись ладонью от солнца, вгляделась в стоящую у плетня фигуру, на мгновение замерла, потом тихо ахнула, прижав руки к груди, — ведро со звоном покатилось по ступенькам.

Толкнув низенькую калитку, матрос вошел во двор, женщина бросилась ему навстречу. Он крепко прижал ее к себе правой рукой, она же то припадала мокрым от слез лицом к жесткому сукну бушлата, то, подняв голову, всматривалась в его глаза, гладила его впалые щеки и все повторяла;

— Никита, Никитушка… пришел, вернулся, голубчик ты мой родной!

За плетнем остановилась группа мальчиков, видимо, только что пришедших с моря,- у них еще не просохли взъерошенные волосы и блестели на солнце мокрые рубашонки. Впереди стоял паренек лет двенадцати, с любопытством, как и другие, смотревший на происходившее. В его больших серых глазах сквозило недоумение.

— Ваня! — воскликнула женщина. — Ведь это батя… батя вернулся!.. Иди скорее, поздоровайся, Ваня!..