Огни на Эльбе

Лили удивленно посмотрела на него.

– Но… – запротестовала она, однако Фридрих твердо покачал головой.

– Вынужден сразу предупредить вас: если вы хотите писать для нас, вам придется взять мужской псевдоним. В противном случае мы можем прекратить этот разговор прямо сейчас. Это не мое решение и отменить его я не в силах.

Больше всего на свете Лили хотелось схватить бумаги и немедленно покинуть эту комнату. Но потом она подумала о своей записной книжке с пустой колонкой доходов. И, помедлив, кивнула.

– Что ж, тогда мне придется с этим смириться, – сердито сказала она.

Фридрих закурил еще одну сигарету.

– Тогда на том и порешим. Напишите что-нибудь новое. Желательно, о городских событиях. Статью, которая подходила бы под наш формат. Прочтите газету и попробуйте писать, подражая стилю, формулировкам и методу наблюдения наших репортеров. Принесите мне то, что получится, а дальше посмотрим. Согласны?

Лили кивнула. Конечно, она надеялась на нечто большее, но, по крайней мере, ей дали шанс.

– Хорошо, – сказала она. – Спасибо.

Он улыбнулся и предложил ей сигарету.

* * *

Следующие две недели все в жизни Лили вращалось вокруг новой статьи. Целыми днями она думала о том, что могло бы показаться Фридриху убедительным. Наконец, у нее появилась идея: отправиться в Санкт-Паули и взять интервью у торговки по прозвищу Йетта-Лимонщица. Она рассудила, что быстрее привлечет внимание публики, если будет писать о гамбургских оригиналах, о ком-то, кого в городе знали. А крохотную торговку, ростом едва достававшую Лили до пояса, с ее корзинкой, шалью и запоминающимися кричалками знал в Гамбурге чуть ли не каждый. Даже детям доводилось хоть раз слышать ее пронзительное: «Лимоны, лимоны, свежие лимоны!». Запоминающимся был и синий фартук поверх коротковатой по меркам эпохи юбки.

Разговор с женщиной выбил Лили из колеи. Мало того, что ее крошечное тельце явно было не в порядке. Йетта даже не могла следить за разговором. «Да она сумасшедшая!» – сперва подумала Лили, но потом осознала, что это всего лишь природная простоватость, усиленная действием алкоголя.

– Днем она торгует на улицах, а вечером обходит кабаки Репербана, – объяснил ей Йо, когда она рассказала ему вечером о своей необычной встрече. – Местные завсегдатаи развлекаются тем, что покупают ей выпивку, а затем заставляют распевать грязные куплеты.

– Но это чудовищно! – ужаснулась Лили.

Йо покачал головой.

– Она и сама рада.

Лили была убеждена, что это не так, но что было делать? Она написала статью о безрадостной жизни женщины, которая выросла в сердце трущоб и с тринадцати лет торговала на улицах, чтобы прокормить свою семью.

– Я уверена, что она такая маленькая и вся сгорбленная, потому что никогда не ела вдоволь! – сказала она Йо, водя карандашом по листу бумаги, но тот только рассмеялся.

– Будь это правдой, половина жителей Гамбурга были бы карликами. – Волнение Лили казалось ему необоснованным. – У Йетты есть работа, так? Ей, считай, повезло. Здесь немногие могут этим похвастаться.

Когда она принесла Фридриху новую статью, он только покачал головой.

– Здесь слишком много суждений, основанных на чувстве. Журналистика должна держаться фактов, – объяснил он, пододвигая к ней бумагу. – Статья интересная, но тон выбран неверно. Никто не поверит, что это написано мужчиной.

Лили послушно переписала статью. Но Фридрих опять отклонил ее. А потом снова. И еще раз. И лишь во время шестого ее визита он, наконец, кивнул, хотя и не слишком уверенно.

– Оставьте ее здесь, я посмотрю, что можно сделать. Увы, обещать ничего не могу.

Под моросящим дождем Лили грустно шла домой. Что и говорить, карьеру журналиста она представляла себе как-то иначе.

– Он не хочет ее печатать, – сказала она Йо, вернувшись домой.

В тот день ему предстояла ночная смена. Пора было собираться, но он с нетерпением ждал ее возвращения. Усталая, она скинула на пол перепачканные туфли и положила ноги ему на колени.

– Пальцы как лед! Что, опять развернул? Мог бы уже попросить тебя заняться чем-нибудь другим.

– Погода сегодня убийственная. Нет, в этот раз он оставил статью у себя. Но попросил пока ни на что не надеяться.

– Уже что-то, – пробормотал Йо, растирая ее озябшие пальцы.

Лили на мгновение закрыла глаза. У нее есть ожерелье и две пары бабушкиных сережек. В крайнем случае можно продать пальто и два выходных платья, которые она привезла из дома. Добавим к этому тайник под половицей. Нет, голодать ей в ближайшее время не придется. Но ощущение, что она никак не сможет поправить свое положение, было гнетущим.

Туманным февральским утром Лили вышла из дома с корзиной в руке и, надвинув на лицо капюшон, поспешила на рынок. Она прошла мимо бесплатной столовой, где нуждающиеся каждый день выстраивались в очередь за водянистым бульоном и корочкой хлеба. Обычно она шла, не поднимая глаз, и стараясь как можно быстрее миновать этот переулок, потому что не могла смотреть на этих людей. Они служили ей ежедневным напоминанием о том, что, хотя она и жила довольно скудно, на свете было много людей, которым приходилось гораздо хуже, чем ей.