Огни на Эльбе

Так Лили начала работать независимым журналистом. И хотя она по-прежнему жила скудно, у нее был очаг, пища и крыша над головой – больше, чем у многих жителей Гамбурга. «Чего еще желать», – часто думала она по вечерам, когда, дрожа, забиралась под жесткое, сырое одеяло. Но как бы она ни пыталась убедить себя в обратном, вести хозяйство одной, не умея обращаться даже с элементарными вещами, было трудно. Очень трудно. «Ну, что за бестолочь!» – сердилась она, когда у нее не получалось даже поддерживать огонь в очаге.

Но она никогда не жаловалась. Ни тогда, когда она мыла тарелки во дворе на морозе, и от холода у нее трескались пальцы, ни когда снимала с веревок жесткое, заледеневшее белье, ни в тот раз, когда с дверцы комода на руку упал таракан. И даже крыс, которые грызли балки по ночам, она стала считать всего лишь временной неприятностью.

Это была самая тяжелая пора жизни Лили. Но, когда вечерами они сидели с Йо у камина, в ее небольшой комнате на чердаке было почти уютно. Из окна видны были городские трубы, бесшумно выпускавшие небо дым. В красном свете очага не было видно ни дыр в обивке кресла, ни заплат на занавесках, ни мозолей, образовавшихся на руках. И, глядя в этом уютном свете на задумчивое лицо Йо, ставшее после смерти Карла еще более суровым и печальным, она каждый раз думала, что, даже если бы можно было отыграть все назад, она бы не стала. Она скучала по дому каждый день – куда бы ни шла, чем бы ни занималась. Торговалась ли с мясником за кусок мяса, несла ли домой тяжелую сумку с покупками, родители всегда были в ее мыслях. Но от них по-прежнему не было вестей. И Лили смирилась: это было ее решение и ей с ним жить.

* * *

В феврале Марта познакомила ее с творчеством Мопассана, и, поскольку Йо не знал французского, а романы этого писателя пока не были переведены, она пересказывала их ему. На время она целиком погрузилась в изучение французской литературы и обнаружила, что от этого изменились и ее собственные тексты. Впервые прочитав «Простую душу» Флобера, она так горько плакала, что Йо в конце концов забрал у нее книгу.

– От тебя так скоро ничего не останется, – строго сказал он.

Но на другой день, когда он был на работе, она отыскала книжку и, завернувшись в одеяло, целый день сидела с ней у камина, пока мороз чертил на стекле свои узоры, а со двора доносились крики мальчишек. Ни один книжный персонаж не вызывал у нее такого сочувствия, как экономка Фелисите, которая всю жизнь нуждалась в любви и дружбе, но никогда не получала их, и, посвятив всю себя людям, не дождалась от них ничего, кроме пренебрежения. Когда в конце повести Фелисите оглохла, целиком уйдя в свой тихий, одинокий мир, а затем умерла, Лили почувствовала такую боль в груди, словно у нее вот-вот разорвется сердце.

«Неужели и мы такие же? – думала она, глядя на потрескивающее пламя. – Неужели мы точно так же пренебрегаем людьми, которые работают на нашу семью? Они живут в наших домах, готовят нам еду, стирают одежду, приходят к нам по первому зову, а мы их даже толком не видим!».

Она до сих пор помнила свое первое потрясение, когда Зеда честно рассказала ей о своей жизни, о своих страхах и о тяготах зависимого положения. «Плохо, когда слуги слишком много говорят о себе. Их должно быть видно, но не слышно», – любила приговаривать бабушка, и Лили принимала это на веру, убежденная в том, что у этих людей все равно нет никакой жизни, кроме той, которую предлагают им на вилле. Но у них тоже были семьи, друзья, свои страхи и заботы. Жаль только, раньше Лили это не беспокоило.

Глава 3

Йо курил, прислонившись к стене дома и наблюдая из-под козырька за парой мальчишек, которые наперегонки катили по двору старые шины. Обветренные, красные от мороза лица, тонкие, как палочки, руки, босые ноги, обмотанные тряпками – по всему этому мгновенно угадывалось, насколько тяжелой была их жизнь.

Через несколько минут он затушил сигарету, наступив на нее ботинком, закинул на плечо сумку и нырнул в темный сырой переулок, который встретил его привычным зловонием. Времени было предостаточно, но в последние несколько недель сделки срывались так часто, что на этот раз он решил перестраховаться. Он шел, пригнувшись, но кепка все равно то и дело задевала каменные своды. Не считая света, проникавшего со стороны входа, в переулке царила непроглядная тьма. Он вытянул руку и принялся наощупь продвигаться вдоль склизкой стены.

* * *

Услышав позади резкий шорох, он обернулся.

Ничего.

Тени. Приглушенные крики мальчишек доносятся со двора.

Он посмотрел в сторону выхода. Переулок по-прежнему был пуст. Отмахиваясь от дурного предчувствия, он решил задержаться еще на пару минут. «Кому есть дело до моего мешка?» – успокаивал себя он. Но волосы на затылке предательски встали дыбом.

Наконец, он повернулся и спешно пошел к выходу. Мало ли кого можно здесь встретить. «Не буду терять время», – подумал он.

Последовавший за этим удар застал его врасплох.