Огни на Эльбе

– Что еще за несчастный случай? В конце концов, она не врач! – заметил отец едва ли не презрительно.

Именно, что врач, хотела сказать Лили, но в последний момент прикусила язык.

– Просто так она никогда бы не заставила меня ждать!

Альфред вздохнул. Он давно ожидал этого разговора, но не рассчитывал, что он состоится именно сегодня.

– Лиз, позже! – сказал он горничной, которая, держа в руках поднос, как раз собиралась войти. – Я давно хотел поговорить с тобой об этом, Лили. Зильта рассказа мне, чем вы занимаетесь на курсах в последнее время, и поправь меня, если я ошибаюсь, но эти новые идеи об учебе и правах женщин не имеет ничего общего с чепухой герра Кляйнляйна. – Она посмотрела на него расширившимися от страха глазами, невольно подтверждая его опасения. – Лили, я против того, чтобы эта женщина внушала тебе все эти мысли. Вот почему я хотел узнать ее лично – думал дать ей шанс, хотя и представлял заранее, что именно я увижу. Тебе, должно быть, кажется, что она умная, смелая, современная, раскрепощенная. Но все это ерунда.

– К чему ты все это говоришь?

Он испытующе посмотрел на дочь.

– Лили, пойми меня. Ты девушка. Женщина! – поправил он себя. – Все эти вещи – они не для женщин. Ваши мозги… как бы это сказать… не созданы для того, чтобы с ними справляться. Не говоря уже о том, что это просто неприлично. Такова воля Божья, и не нам с ней спорить. Женщины во многом уступают мужчинам. Вот почему существуют правила – они защищают вас от необходимости разбираться в том, что лежит за пределами вашего понимания. Потому женщинам и не разрешают голосовать и получать образование – потому что они просто не способны на это. Так было всегда, а значит, у этого должна быть причина, не так ли?

Увидев, что дочь собирается возразить, он быстро поднял руку, и она замолчала.

– Конечно, бывают исключения. Среди женщин тоже встречаются блестящие умы, по своим способностям приближающиеся к мужчинам. Но таких чрезвычайно мало. И это во многом потому, что для женщин совершенно неестественно заниматься такими вещами. Неужто женщины должны бросить дом и детей и бежать в операционные, размахивая окровавленными скальпелями? Женщины хрупки, легко теряют сознание от одного вида крови, от всего этого их нужно оберегать. Разве ты не понимаешь, что так и должно быть? Женщины… – Он слегка покраснел, но откашлялся и продолжил уже более решительно: – Женщины должны рожать детей. Если все они вдруг перестанут заниматься своим делом и пойдут вместо этого в университет, что, по-твоему, произойдет? Ты хочешь, чтобы больше не было детей? Или чтобы дети росли без заботы матери? Или, может, мужчины должны присматривать за детьми? – Он возмущенно фыркнул.

Лицо Лили оставалось непроницаемым все время, пока отец говорил. Дождавшись, когда он закончит, она глубоко вздохнула.

– Теперь мне разрешено высказаться? – холодно спросила девушка, и по одной ее интонации Альфред понял, что так и не сумел до нее достучаться. Он утомленно махнул рукой, давая ей понять, что она может говорить, если ей есть что сказать.

– Прежде всего я не думаю, что женщины от природы глупее мужчин. Кто это сказал? А доказал кто? Но, конечно, женщины кажутся глупее и невежественней. Потому что они не образованы, потому что мужчины отказывают им в знании. Среди моих знакомых есть много умных женщин. У меня блестящие однокурсницы. А может, ты скажешь, что мама недостаточно умна? Или что Франц умнее меня?

Он хотел было возразить, но, по всей видимости, это был риторический вопрос, потому что она продолжала:

– Мы знаем меньше, это верно. Но лишь потому, что нам не разрешено учиться. В других странах уже поняли, что это неправильно. Скоро поймут и здесь, я уверена. – Она снова набрала воздуха в легкие. – Я думаю, – сказала она с нажимом, – я думаю, что мужчины попросту боятся женщин. Они специально нас принижают, потому что не хотят видеть, что мы настолько же умны и сообразительны, как и они.

На мгновение он словно окаменел, не в силах понять, где его дочь усвоила такой тон. А затем вдруг с ужасом почувствовал, как в нем поднимается волна неконтролируемого гнева.

– Марш в свою комнату! – рявкнул он.

– Но… – запротестовала было Лили, но он стукнул кулаком по столу.

– Разве я так тебя воспитывал? Нет, ну какая наглость! Ты хоть сама себя слышишь? И вот этому вас учат в институте? Неблагодарности? Я знал, что надо запретить тебе всякое общение с этой женщиной! Мы с твоим братом работаем день и ночь, чтобы обеспечить тебе безбедное, полное привилегий существование, и вот это – твоя благодарность? Ты, дуреха, стоишь и утверждаешь, что могла бы нас превзойти? Да как ты смеешь разговаривать с отцом в таком тоне?

– Я не утверждала, что… – начала Лили, но было уже поздно.

– Вон, пока я в состоянии себя контролировать! – закричал на нее отец. – Я бы отменил сегодняшний бал, но знаю, что это огорчит твою мать, а ей и так сегодня нездоровится. Не хватало еще расстраивать ее твоим поведением. А теперь исчезни!