Огни небес

– Вот и хорошо, – заметила Сорилея – не с удовлетворением, а просто подтверждая то, что ожидала услышать. Скорей всего, так оно и было. – Теперь я могу поговорить с вами о том, что я действительно хочу знать. Я слышала, кар'а'карн сделал тебе интересный подарок. Просто-таки неслыханный – рубины и лунники.

Авиенда вздрогнула, точно по ноге у нее пробежала мышь. Ну, пожалуй, от мыши она не вздрогнет, но именно так дернулась бы в подобном случае сама Эгвейн. Айилка принялась рассказывать Сорилее о Ламановом мече и ножнах столь торопливо, что слова ее чуть ли не наползали одно на другое.

Сорилея поправила шаль, ворча о девушках, касающихся мечей, пусть и завернутых в одеяла, и о том, что надо бы строго отчитать "эту молодую Бэйр".

– Выходит, он не пленил твой взор. Жаль. Это чувство привязало бы его к нам покрепче. А то теперь он слишком многих считает своими. – Некоторое время Сорилея разглядывала Авиенду с ног до головы. – Надо, чтобы Феран на тебя посмотрел. Его двоюродный дед – мой сестра-сын. У тебя есть и другой долг перед нашим народом, не только учиться на Хранительницу Мудрости. Эти бедра созданы, чтобы рожать детей.

Авиенда споткнулась о выступающий угол дорожной плиты и едва не упала.

– Я… я подумаю о нем, когда придет время, – еле слышно промолвила девушка. – Мне еще многому надо научиться, тому, что значит быть Хранительницей. Феран к тому же – Сейа Дун, а Черные Глаза дали обет не спать ни под кровом, ни в палатке, пока Куладин не умрет. – Куладин принадлежал к Сейа Дун.

Сорилея кивнула, будто все улажено.

– А ты, юная Айз Седай? Говорят, ты хорошо знаешь Кара'карна. Исполнит ли он свою угрозу? Даже вождя клана повесит?

– Думаю… по-моему… он так и сделает. – Эгвейн чуть побойчее добавила: – Но уверена, его можно убедить, и он поймет разумные доводы.

Она ни в чем не была уверена, даже в том, что найдется такой довод – судя по тону. Ранд говорил весьма уверенно. Но какой прок Ранду от справедливого наказания, если он вдруг обнаружит, что и другие обратились против него, как Шайдо?

Удивленная Сорилея глянула на Эгвейн, потом перевела взор на вождей вокруг Рандова коня – от чего многих могло и наземь посшибать.

– Ты меня неверно поняла. Он должен показать этой стае шелудивых волков, что он – вождь-волк. Вождь, юная Айз Седай, должен быть безжалостней прочих, а Кар'а'карн. обязан быть беспощаднее любого вождя. С каждым днем по нескольку мужчин и даже Дев не выдерживают откровения, но они – мягкая за-болонь и кора железного дерева. Останется неподатливая сердцевина, и он должен быть твердым и суровым, чтобы вести их дальше.

Эгвейн подметила, что в числе тех, кого следует вести, она не упомянула ни себя, ни других Хранительниц Мудрости. Бормоча себе под нос о "запаршивевших волках", Сорилея широко зашагала вперед, и вскоре все Хранительницы внимательно на ходу слушали ее. Что бы ни говорила Сорилея, до девушек ее слова не долетали.

– Кто такой Феран? – спросила Эгвейн.– Никогда не слышала, чтобы ты о нем говорила. Каков он из себя?

Хмуро глядя в спину Сорилее, то и дело терявшуюся за сбившимися вокруг старой Хранительницы женщинами, Авиенда рассеянно проговорила:

– Он очень похож на Руарка, только моложе, выше и красивей. И волосы у него порыжее. Почти год он пытается привлечь к себе интерес Энайлы, но, по-моему, скорей она его петь научит, чем от копья откажется.

– Не понимаю. Ты собираешься его делить с Энайлой? – Эгвейн по-прежнему испытывала странное чувство, столь небрежно рассуждая об этом.

Авиенда опять споткнулась и уставилась на подругу:

– Делить его? Да он мне и даром не нужен! Ни целиком, ни по частям! Лицом-то он пригож, но смеется, будто мул ревет. И в ушах ковыряется.

– Но ты так говорила с Сорилеей… я подумала… он тебе нравится. Почему ты ей не сказала того, что мне сейчас говоришь?

В негромком смехе Авиенды слышалась боль:

– Эгвейн, если б она подумала, будто я хочу увильнуть, то своими руками сплела бы брачный венок, и нас обоих, и Ферана, и меня, за шкирку поволокла на свадебную церемонию. И вообще, ты слышала, чтобы кто-то сказал Сорилее "нет"? Сама бы смогла?

Эгвейн открыла рот, готовая заявить, что она безусловно смогла бы. И тут же захлопнула его. Вынудить отступить Найнив – это одно, а попробовать провернуть нечто подобное с Сорилеей – совсем другое. Все равно что встать на пути оползня и велеть ему остановиться.

Чтобы сменить тему, Эгвейн сказала:

– Я поговорю о тебе с Эмис и другими. – Вообще-то она не думала, что из такого разговора выйдет какой-то толк. Время упущено, об этом надо было говорить много раньше, пока ничего не началось. Наконец-то хоть Авиенда осознала неприличие ситуации. Может быть… – Если мы пойдем вместе, я уверена, они нас послушают.