Огни небес

Ответом ему была тишина, в которой будто издалека несколько раз горько и тихо вздохнула арфа. Каждый выжидал, когда заговорит другой, и каждый явно чувствовал неловкость – насколько она заметна у айильца. Джеран хмуро разглядывал ноготь большого пальца, Бруан поигрывал серебристыми кистями своей зеленой подушки. Даже Руарк изучал узоры на ковре.

В напряженной тишине грациозной походкой вошли облаченные в белое мужчины и женщины. Они налили вина в отделанные серебром кубки, поставив их возле каждого вождя, разнесли маленькие серебряные тарелочки с редкими в Пустыне оливками, белым овечьим сыром и бледными морщинистыми орехами, которые айильцы называли пекара. Из-под бледных капюшонов виднелись лица – непривычные для айильцев кротость и потупленные взоры.

Захваченные в битве или во время набега, гай'шайн давали клятву служить с покорностью год и один день, не касаясь оружия, не чиня насилия, и в конце концов возвращались в свой клан и септ, будто ничего не случилось. Странный отголосок Пути Листа. Так требовал джиитох, честь и долг, а для айильца нет ничего хуже, чем нарушить джиитох. Возможно, кто-то из гай'шайн прислуживает своему клановому вождю, но ни тот ни другой, пока длится оговоренный срок, не выдаст знакомства даже взглядом, будь то хоть сын или дочь.

У Ранда вдруг возникла мысль, что именно поэтому кое-кто из айильцев так тяжело воспринял открытую им правду. Этим людям представлялось, что их предки дали обет гаишайн не только от себя, но и от имени последующих поколений. И эти поколения – все, до нынешних дней, – взяв в руки копье, нарушили джиитох. Тревожили ли когда-нибудь подобные мысли мужчин, собравшихся здесь с Рандом? Для айильцев джиитох – крайне серьезное дело.

Мягко, почти бесшумно, гаишайн удалились. Ни к еде, ни к вину ни один из клановых вождей не притронулся.

– Есть хоть какая-то надежда, что Куладин встретится со мной? – Ранд знал, что никакой надежды нет:

он перестал отправлять предложения о встрече, как только узнал, что Куладин заживо сдирает с гонцов кожу. Но так можно разговорить других.

Ган фыркнул:

– От него мы получили одно известие. В следующий раз, как увидит, он сдерет с тебя шкуру. Разве похоже, что он намерен вести беседы?

– Могу я отколоть Шайдо от него?

– Они идут за Куладином, – сказал Руарк. – Он вообще не вождь, но они считают его вождем. – Никогда Куладин не ступал меж тех стеклянных колонн; и он до сих пор, видимо, сам верил, как и заявлял, будто все сказанное Рандом – ложь. – Куладин утверждает, будто он – Кар'а'карн, и они верят ему. Девы из Шайдо, которые явились сюда, пришли из-за принадлежности к Фар Дарайз Май и потому, что именно Фар Дарайз Май оберегают твою честь. Больше из Шайдо не придет никто.

– Мы высылаем разведчиков наблюдать за ними, – сказал Бруан, – и Шайдо убивают их, когда могут. Этим Куладин бросил семена мести, ему уже полдюжины родов кровные враги, но нет никаких признаков, что он намерен атаковать нас здесь. Я слышал, он заявил, что мы своим присутствием оскверняем Руидин, а напасть на нас здесь – значит усугубить этот грех.

Эрим хмыкнул и примял локтем подушку.

– Это значит, что здесь хватает копий, чтобы убить каждого Шайдо дважды, да еще и останется.– Он сунул в рот ломтик белого сыра и, жуя, прорычал: – Шайдо всегда были трусами и ворами.

– Бесчестные собаки, – в один голос проговорили Бэил и Джеран и воззрились друг на друга, будто каждый подозревал, что другой готовит ему какой-то

подвох.

– Бесчестные или нет, – тихо заметил Бруан, – число сторонников Куладина растет. – Говорил он спокойно, но, перед тем как продолжить, сделал большой глоток из своего кубка. – Вы все знаете, о чем я говорю. После откровения некоторые из убежавших не бросили копья. Они присоединились к своим сообществам

у Шайдо.

– Ни один из Томанелле не порвал со своим кланом, – рявкнул Ган.

Бруан посмотрел мимо Руарка и Эрима на вождя клана Томанелле и медленно произнес:

– Так случилось в каждом клане. – Не ожидая, пока кто-то усомнится в его словах, он оперся на подушку и продолжил: – Об ушедших нельзя сказать, что они порвали с кланом. Они присоединились к своим сообществам. Как Девы из Шайдо, которые пришли сюда, к своему здешнему Крову.

Кое-кто заворчал, но в спор не вступил. Правила, касающиеся айильских воинских сообществ, были сложны и запутаны, и в каком-то отношении их члены были связаны с сообществом крепче, чем с кланом. К примеру, члены одного сообщества не станут сражаться друг с другом, даже если между их кланами кровная вражда. Некоторые мужчины не женились на близкой родственнице товарища по своему воинскому сообществу – как если бы она была близкой кровной родней им. Об обычаях Фар Дарайз Май, Дев Копья, Ранду даже задумываться не хотелось.