Огни в долине

— Тогда поехали, — Земцов снял с вешалки белую фуражку с большим прямым козырьком и открыл дверь. — Лиза, я буду через час. Пожалуйста, отпечатайте вот это и это в первую очередь.

Увидев Майского и Земцова, Паша нажал на стартер, и машина сразу же завелась. Директор и секретарь горкома сели рядом на заднее сиденье. Петр Васильевич сказал:

— Город знаете? Поезжайте прямо по Рабоче-Крестьянской, а там, где церковь виднеется, поверните налево. Тут недалеко, — и добавил, адресуясь уже к Майскому: — Жара-то какая, словно в Крыму.

— Припекает, — согласился Александр Васильевич. Он думал о том, почему Земцов избегает разговора о Громове. Дважды спросил о начальнике треста и дважды не получил ответа. Что бы это значило? И вообще Петр Васильевич сегодня какой-то не такой. Или показалось? Нет, не показалось. Вот и сейчас на лице озабоченность, молчит.

Через пять минут они подъехали к дому Земцова.

— И вы, молодой человек, пойдемте с нами, — сказал Петр Васильевич Паше. — Будем обедать.

— Спасибо, — поблагодарил парень, — только, если разрешите, я к Сашке съезжу, повидать охота.

— У него здесь брат родной в техникуме учится, — пояснил Майский. — Сейчас сдает экзамены. Не видались они давно.

— Если так, тогда другое дело.

Эмка развернулась и, выпустив голубое облако отработанного газа, помчалась по улице. Майский улыбнулся.

— И не столько ему брата хочется увидеть, сколько машину показать, похвастаться. Братья Ильины близнецы, сыновья школьной уборщицы. Славные ребята. Один вот окончил курсы шоферов, работает на грузовой машине на прииске, а другой учится в геологоразведочном техникуме.

— Сыновья уборщицы, говорите? Очень характерно. А раньше-то разве мыслимо было такое? Впрочем, что это я вам говорю, вы и сами все прекрасно знаете, — спохватился Петр Васильевич. — Соловья баснями не кормят, — и надавил белую пуговку звонка у парадной двери.

Полина Викентьевна, увидев Майского, приветливо улыбнулась и протянула руку.

— Александр Васильевич! Вот это и в самом деле сюрприз. Петя позвонил, говорит, будет к обеду гость, а кто — не сказал. Я и гадала: кого же он привезет. И меньше всего ожидала увидеть вас. Совсем вы нас забыли, совсем. Очень, очень рада!

— И я тоже, Полина Викентьевна, — Майский с сыновней нежностью смотрел на женщину. — Как ваше здоровье?

— Скриплю помаленьку. На пенсию собираюсь, годы-то свое берут. А школу бросать жалко. Чувствую: не смогу жить без ребят, не интересно будет.

— Рано вам на пенсию. Вы прекрасно выглядите.

— Ценю вашу галантность, Александр Васильевич, но какое там, прекрасно. Я ведь уже бабушка. Да, да, не улыбайтесь, бабушка. Верочка вышла замуж и, не долго думая, произвела нас с Петей в звание бабки и дедки.

— Так это же очень хорошо, — засмеялся Майский. — Прибавилась семья, растет новое поколение.

— И я тоже говорю, — сказал Земцов. — А Поля все охает да ахает. Как они там, молодые-то. И пеленать-то, мол, дитя не умеют, и не гуляют, поди, с ним, и кормят не так…

— Полина Викентьевна — мать. Матери все такие.

— Вот Александр Васильевич понимает, а ты, Петя, нет.

— Конечно, где уж мне, — проворчал Земцов.

— С кем же вас поздравить?

— Внук. Петька. По мне нарекли, — в голосе Петра Васильевича прозвучала нотка гордости. — Сорви-голова. Лежит в коляске, гугукает. Спросишь: как дела, тезка? А он вместо ответа — цап за палец! И не отпускает. Улыбается, доволен: дескать, ловко я тебя сцапал.

— За кого же вышла Верочка?

— За школьного товарища, — охотно сообщила Полина Викентьевна. — И не подумала бы. Я его, Костю-то, с малых лет знаю. Часто бывал у нас. Верочка к нему всегда относилась с иронией, подсмеивалась. А он, вижу, молиться на нее готов. Только робкий. Вздыхает, молчит. Ей с ним скучно. Придет Костя, а Верочка: опять ты пришел? Ну, значит, поскучаем. Берет книгу, садится на диван и читает. А паренек и не знает, что делать. Ну, думаю, зря ты к ней ходишь, время теряешь. И вдруг объявляет: выхожу замуж за Костю. Я даже ушам не поверила. Вот ведь как бывает. Костя — летчик. Живут они в авиагородке. Часто ездят к нам или мы к ним.

— Поля, у нас времени мало, — нетерпеливо перебил Петр Васильевич. — Обедать будем?

— И поговорить не даст с человеком. Столько времени не видались, — недовольно проворчала Полина Викентьевна и ушла на кухню.

Земцов провел гостя в столовую. На столе, покрытом белой накрахмаленной скатертью, красовалась высокая хрустальная ваза с цветами, окруженная приборами и тарелками с закусками. За обедом говорили о разных пустяках. И все время Майского не покидало чувство странной настороженности и озабоченности, проскальзывающее в словах хозяев.

После обеда Петр Васильевич увел Майского в свой кабинет.

— Вот здесь мы можем поговорить спокойно, не опасаясь, что нас кто-то услышит.

Майский не ожидал такого вступления и немного растерялся.

— Тогда, наверное, вы мне скажете, Петр Васильевич, смогу ли я сегодня увидеть Громова.

— Скажу. Не сможете. Не увидите Леонида Павловича ни сегодня, ни завтра, и вообще неизвестно, увидите ли когда-нибудь.

— Объясните, Петр Васильевич, я ничего не понимаю.