Огни в долине

Сыромолотов смотрел на залитое кровью лицо незнакомца, на его согнутую руку, державшую черствый кусок ржаного хлеба. А он-то думал, что тот любовался самородком. На земле жестяная кружка с кипятком, в тряпице соль и головка лука.

— Убил! — трясущимися серыми губами прошептал Егор Саввич. — Убил…

Он бросил вокруг быстрый испуганный взгляд: не видел ли кто? В тайге по-прежнему было тихо. Сыромолотов наклонился к незнакомцу: может, жив еще. Но удар, в который Егор Саввич вложил всю силу, наверное бы, вышиб дух и из медведя. Лицо незнакомое, в мелких рябинках, спутанные грязные волосы. Одет в старенький пиджачишко, из-под которого виднелась давно не стиранная рубаха, серые заплатанные штаны заправлены в тоже заплатанные сапоги. Сыромолотов пошарил в карманах — никаких документов, вообще ничего. Ясно, бродяжка. Их немало еще шляется по тайге и по окрестным приискам. Значит, такого не хватятся, важно, чтобы никто не увидел убитого. Вокруг никаких признаков того, что кто-то трогал тайник, все было так, как он оставил тогда. Выходит, бродяжка случайно остановился здесь. Развел костер, вскипятил воду и закусывал, размачивая сухой хлеб в кипятке. Не подозревал, бедняга, что сидел на золоте.

Начинало смеркаться. Первое потрясение, вызванное только что совершенным убийством, прошло. Вернулось хладнокровие: Сыромолотов действовать начал быстро и обдуманно. Отойдя шагов на сто, той же саперной лопаткой стал рыть яму. Когда она была готова, Егор Саввич подтащил убитого и столкнул его в яму. Туда же полетели котомка, кружка и котелок. Торопливо забросав все это, Сыромолотов заботливо сгреб всю свежевырытую землю, разровнял, и на еле приметный холмик накидал валежника. Осмотрел место: как будто никаких следов не осталось. Никому и в голову не придет, что под этой грудой валежника — покойник.

Пора было возвращаться к оставленной лошади. Егор Саввич решил переночевать где-нибудь поблизости, а утром заглянуть в свой тайник и потом ехать в Зареченск. Найти лошадь в быстро сгущающихся сумерках было делом нелегким. Пройдя немного, Сыромолотов остановился и прислушался: не звякнет ли ботало, на такой случай и подвязал его. Тайга молчала. И эта ничем не нарушаемая тишина действовала угнетающе.

Егор Саввич пошел дальше. Двигался осторожно, отводя руками ветки и все время прислушиваясь. Наконец понял, что не только не найдет лошади, но, пожалуй, и вообще забредет в другую сторону. Самое разумное дождаться рассвета. Сыромолотов выбрал подходящее место и умело развел костер. Давно хотелось есть, но дорожная сума с припасами осталась притороченной к седлу. С собой была только плоская фляга с водкой. Вытащил ее, глотнул два-три раза и сплюнул в огонь. Крепкая водка обожгла рот, а закусить нечем. Егор Саввич ругнул себя за оплошность и стал подбрасывать в огонь мелкие ветки. Он боялся заснуть, где-то в глубине шевелился страх. Сыромолотов вздрагивал, если вдруг раздавался треск ветки или крик ночной птицы, и беспокойно оглядывался, хотя в темноте леса все равно ничего невозможно было увидеть. Костер то разгорался, то угасал. Огонь жадно набрасывался на ветки и пожирал их с удивительной быстротой. Заготовленного хвороста могло не хватить, а идти за валежником не хотелось. Сыромолотов стал экономить топливо, стараясь не дать огню заглохнуть совсем. Ночь не холодная, не замерзнет, а большой костер заметен издалека. Может подойти такой же бродяга, как и тот, что остался там. А чем такая встреча обернется — одному богу известно. Лучше уж без огня, как-нибудь перетерпит.

Ночь тянулась бесконечно. Небо, закрытое с вечера облаками, постепенно прояснилось, и кое-где замерцали звезды. Тишину спящей тайги нарушало только слабое потрескивание веток в костре да временами откуда-то из черной глубины доносилось уханье филина. Как ни крепился Сыромолотов, усталость, пережитые волнения и позднее время взяли свое. Он задремал. Когда очнулся от дремы, небо уже посветлело, костер давно прогорел и от него осталась лишь груда углей. Егор Саввич поежился от утренней сырости, поднялся, разминая отекшие руки и ноги. Сразу вспомнились события минувшего дня. Первой мыслью было уйти поскорее и подальше от этого страшного места. Потом подумалось: как же уйти, если не проведал тайник, ведь для того и поехал.

Оглянулся — и сразу узнал место. Вот и тропа, по которой шел вчера к тайнику. Недалеко должна быть одинокая приметная лиственница, возле нее оставил коня. Егор Саввич бодро зашагал по тропе, опять прислушиваясь, надеясь уловить знакомый звон ботала. Скоро вышел к лиственнице, но лошади не увидел. Стреноженная, она не могла далеко уйти. Сыромолотов стал кружить вблизи, легонько посвистывая, авось конь отзовется ржаньем. И куда он забрел? В такой чаще не мог бы далеко уйти, если только зверь какой напугал. Медведи в этих местах встречаются редко, волки тоже, разве рысь. Голодная таежная кошка может напасть на лошадь, к тому же спутанную. Тревога росла: за потерянного коня отвечать придется да еще шагать верст сорок до поселка.