Огни за рекой (Легионер) [СИ]

Я присел рядом на корточки, любуясь, осторожно поправил сбившуюся прядь, и она тут же вздрогнула, хмуря лоб. Я вздохнул, поспешно отдернув руку — не стоит мешать, пусть спит. Во сне ей лучше чем со мной. Сейчас уйду…

У меня и без того хватает забот.

Хотел было встать.

— Олин.

Нет, все-таки разбудил, нарушил ее прекрасные сны. Стало стыдно.

— Олин, — тревога искрой метнулась в темных глазах, — что случилось?

— Ничего. Спи.

Резко поднялся на ноги. Я не умею объяснять, и сам не знаю… А она потянулась ко мне, кажется, хотела что-то сказать.

— Олин…

— Спи.

Я до сих пор не знал как быть. Столько дней, столько бессонных ночей… Пытался найти выход, и не мог. Честнее было бы просто отказаться. Но отказаться мне не дадут…

Да и все равно, я не смогу остаться в стороне. Готов поклясться — Микоя готовится к войне.

Но тогда…

Мне придется воевать против своих. И против ургатов. Против молний небесных! Мне придется вести на верную смерть илойских солдат, которые верят мне, как тот же мальчишка Гай. Вон он, довольный, горячий, уже мечтает о новых подвигах! Он хоть к Плутону в задницу полезет за мной. Как объяснить? Прямо сказать: «не ходи»?

Я еще кое-как сумел объяснить Дэнтеру.

— Это будет плохая война.

— Да ладно, — фыркнул Дэнтер, — еще одна война, мало ли их было?

— Если сможешь, не ходи со мной. Это верная смерть, — сказал я.

Дэнтер долго-долго молчал, обдумывая слова.

— Я всегда верил тебе, Лин. Я понимаю… Может быть ты прав. А может быть это просто детские страхи, а? У нас ведь тоже многие считали, что никто не может победить Самат.

Самат? Смешно! Я скрипнул зубами.

— Может и так, — все настойчиво смотрел Дэнтеру прямо в глаза, мне очень нужно, чтобы он понял. — Только знаешь, для меня было бы лучше эту войну проиграть. Помни об этом.

Он вздрогнул.

* * *

Я еще пытался объяснить Аттиану, но он лишь усмехался в ответ.

— Я знаю, Атрокс, — говорил он. — Я все знаю.

— Зачем тебе? Только гробить людей?

Он брезгливо морщился, у него свои планы на этот счет.

Нужно найти какой-то способ… Что-то придумать, отказаться… Я ведь не смогу…

— Хочешь рискнуть? Рискни! — сказал Аттиан напоследок.

На утро, после этого разговора, у ворот моего дома нашли двух мертвых детей. Мальчика, семи лет, и девочку — трех. Похоже, чьи-то рабы… Но нужно быть полным идиотом, чтобы не понять. Эдэя, бледная как смерть, целый день ходила за мной попятам, заглядывала в глаза, все пыталась спросить. Боялась спросить. А я боялся ответить.

Если надо — я пойду. Я сделаю все. И я буду молчать.

Маэна говорил за меня. Тихо, осторожно, умело распуская нужные слухи. Когда человек стар, умен и у него нет семьи — его нечем пугать. А я все боялся, что однажды утром у ворот моего дома найдут Маэну с перерезанной глоткой. Пока обходилось.

Открыто он тоже выступал, говорил, что неразумно гнать легионы на север ради кучки каких-то дикарей. Из Микои все равно не выжать многого, война обойдется дороже победы, это плохо отразится на илойской казне. Его не слушали, Аттиан умел быть убедительным.

Если б я мог…

Я уже почти знал, как будет.

Столько лет чужых войн, и вот теперь, наконец — своя. Последняя война. Мне не долго осталось…

Если б мог…

8. Что было. Тонкие ветви карагачей

«Цыр, цырррр» — кричали стрепеты за рекой, подпрыгивали, зависали в воздухе хлопая крыльями и падали обратно в траву. Тайруска блестела сквозь прозрачные еще, едва тронутые мелкими цветами ветви карагачей, тихо шелестел на ветру прошлогодний камыш. А я, вдыхая полной грудью запахи просыпающийся весенней степи, был счастлив, как может быть счастлив только мальчишка, которого впервые взяли в настоящий поход. Я был горд. А разве могло быть иначе в мои девятнадцать лет?

Небольшой разведывательный отряд отправился в степи — осмотреться, уточнить карты. Илой желал основательно подготовиться к войне. И я каким-то чудом сумел уговорить взять меня проводником. Я должен был доказать, не желал упускать ни единого шанса.

И теперь ехал впереди, рядом со старшим декурионом Титом Флавием, смотрел вперед и указывал путь. Так хотелось чувствовать себя своим, среди них. Поначалу со мной илойцы держались отстранено и даже пренебрежительно, но уже через несколько дней пути, когда вокруг раскинулись одни бескрайние степи — отношения потеплели. Со мной стали чаще разговаривать, расспрашивать о разном, шутить, приглашать к своему костру…

Мне казалось — вот-вот… О мечтах попасть в легион я упрямо молчал, какое-то внутреннее чутье подсказывало, что не время, да и не место сейчас.

— Что это там? — Флавий вытянулся в седле.

Я пригляделся, щурясь на солнце. Да, там вдалеке, между холмами действительно что-то шевелилось.

— Овцы. Голов двадцать.

Сказал, и что-то тревожно вздрогнуло внутри. Даже не знаю в чем тут дело, но вдруг захотелось, чтобы никого в степях мы не встретили, ехали бы так и ехали, любуясь высоким небом над головой и мелкими желтыми звездочками гусиного лука, рассыпавшимися под ногами.

— Там люди?

— Орки.

Флавий сделал знак остальным остановиться, было бы глупо налететь нашим маленьким отрядом на кхайскую деревню.

— Много?