Ого, индиго!

Динка попробовала кофе и в который раз поразилась настоящему кофеиновому взрыву в голове. Динка чуть прикусила губу и обожгла ее о край горячей кружки. Губа припухла.

– Я не знаю, кто ты. Но кем бы ты ни являлась, я сильнее тебя! Тебе не выиграть эту битву! Ты обречена. – Старичок взглянул на Динку с откровенной жалостью и брезгливостью, как смотрели ученые на приговоренных и сданных на опыты Белку и Стрелку. – Твой мир превращается в дурдом. Если ты думаешь, что его можно изменить, ты глубоко ошибаешься.

Динка пробовала мармелад и старалась запомнить волшебный вкус кофе. В старичке она не видела ни грамма смысла. Так, не страшное приведение. Дух сна.

– Запомни, девочка моя! – вещал старичок волшебным молодым голосом. – Человеческий мозг способен к изменению только в худшую сторону. Несколько десятков лет назад я бросил все силы на одурачивание народа. Мне нравятся тихие игры и подставы. Уникальные шахматные комбинации, благодаря которым я превращаю смелого противника в управляемое животное. И я добился своего, – расцвел старичок. Все-таки в глубине его дремучей натуры жил настоящий художник, который требовал похвалы и понимания любой ценой.

– Я заставил непокорных поверить моим зеркалам и фальшивым ценностям. Я посеял хаос в лучших умах и сделал самых независимых раболепными исполнителями моей единственной и неповторимой воли. Ты хочешь узнать, как? – захихикал старичок.

– Я художник! Литература и кино прославляли пустоту, самые низменные человеческие чувства. Я превратил деньги в религию, а успех – в смысл жизни. Под моим чутким наблюдением взошли цветы эгоизма и себялюбия. Я лично благодарил любого и поддерживал всех (в том числе и материально), прославивших культ насилия, секса, садизма, предательства. Я лично выстраивал стратегию хаоса и неразберихи. И ты думаешь, Индиго боролись за собственное достоинство? Кто-то кинулся спасать обреченное человечество? Ничего подобного! – веселился старичок. – Индиго первыми приползли ко мне на поклон. Только я мог оценить их таланты, помочь раскрыть потенциал и найти их настоящее место в жизни! Только я, и никто другой! Падшие Индиго – лучшие идеологи! Они проповедуют и рекламируют хамство и наглость, ложь и обман, пьянство и наркоманию всей своей жизнью. Люди идут за ними, не догадываясь, что идут на заклание. – Старичок растянул в улыбке резиновый рот. Глаза оставались холодными, отливая искусственным блеском. – Когда ты устанешь, к тебе никто не придет на помощь. Ты придешь ко мне. Будешь вкладывать слова предательства нежным, унижать красивых и делать посмешищем умных. Ты все это сделаешь.

Динка очнулась. Нестерпимо болела губа. Только Динка так и не вспомнила, где и когда она успела так обжечься.

Дина поднималась по лестнице издательства. В руках держала тоненькую папку-рукопись в красной обложке, на которой черным фломастером было выведено название: «Инопланетянка». Наконец она дошла до конца коридора-лестницы-тоннеля. Только вместо обыкновенного «света в конце тоннеля» здесь восседала крепкая секретарша, которой платили за то, что она берегла издательство от писателей. Перед опытным проницательным взглядом секретарши Дина почувствовала себя словно на приеме у гинеколога. Обнажаться приходилось еще сильнее.

– Я... Мне... Я бы хотела узнать...

– Кто вы? – профессионально строго поинтересовалась секретарша.

– Я – Дина. Мне бы хотелось... Я на многое способна... Возможно, я пригожусь...

– Вы автор? – секретарша проявляла чудеса смекалки.

– Да, да, конечно. Я автор! – обрадовалась подсказке Дина.

– Рукопись? – осторожно поинтересовалась секретарша.

– Я бы хотела встретиться с кем-то из главных, – ответила Динка.

Контакт установился.

– Это невозможно. Летучки, командировки, планирование. Все дни расписаны. Давайте рукопись. Ее обязательно прочтут лучшие люди издательства.

– Это правда?

– Что? – секретарша теряла дежурный интерес к Дине.

– Это правда, что издательству требуются сказки?

– Подпишите здесь и здесь. Сдали.

Дина в ужасе шарахнулась от секретарши.

– Я не буду подписывать. Солдат своих не сдает! – Динка, как ребенка, прижала рукопись к сердцу, из последних сил стараясь не расплакаться.

От нетерпения дрожали даже Ксюхины кудри.

– Ну и что?

– Конечно, отдала. Поставила подпись. «Ждите ответа».

– Да, дела... Особенно «Ждите ответа». Это сильно.

– А как долго ждать-то? Ты как думаешь?