Огонь

- Слушайте, ребята! Всегда держите флягу в кармане! Уж я пробовал держать ее то тут, то там, но удобней всего в кармане, верьте мне. Если ты в походе, в полном снаряжении, или в окопах, налегке, все равно, она у тебя всегда под рукой, на всякий случай: бывает, у товарища есть винцо, и он хочет тебе добра, и говорит тебе: "Дай-ка твою флягу", - или, скажем, по дороге попадется виноторговец. Слушайте, друзья, что я вам скажу, и вы будете всегда довольны: держите флягу в кармане!

- Как бы не так, - отвечает Ламюз, - никогда я не положу флягу в карман. Это чепуха на постном масле, ни больше, ни меньше; лучше привесить ее на крючке к ремню.

- Нет, лучше привязать ее к пуговице шинели, как противогазовую маску. А то снимешь снаряжение и вместе с ним флягу, и вдруг как раз можно купить винца...

- У меня немецкая фляжка, - говорит Барк. - Она плоская; ее можно держать в боковом кармане; она отлично входит и в подсумок, если патроны выбросить или пересыпать в сумку.

- Немецкая фляга никуда не годится, - возражает Пепен. - Она не держится стоймя. Только занимает место.

- Погоди, морда, - говорит Тирет, не лишенный сообразительности, если мы пойдем в атаку, как сказал унтер, ты, может быть, найдешь немецкую флягу, вот будет здорово!

- Унтер, правда, это говорил, - замечает Эдор, - но он не знает.

- В немецкой фляге больше четверти, - заявляет Кокон, - а точная вместимость четверти отмечается у них чертой пониже горлышка. Всегда выгодно иметь флягу побольше: ведь если твоя фляга вмещает ровно четверть кофе, или вина, или святой водицы, или чего другого, ее надо наполнять до краев, а это никогда не делается при раздаче, а если и делается, все равно ты сам прольешь.

- Еще бы, конечно, не делается, - говорит Паради, возмущенный воспоминанием об этом недоливании. - Капрал при раздаче сунет во флягу палец да еще похлопает раза два по дну. Словом, тебя надувают на одну треть и ты остаешься с носом.

- Правильно, - говорит Барк. - Но слишком большая фляга - это тоже невыгодно: раздатчик тебе не доверяет, боится налить лишку и потому не доливает, и ты оказываешься в убытке.

Между тем Вольпат сует обратно в карманы один за другим выставленные им предметы. Когда доходит очередь до кошелька, Вольпат смотрит на него с жалостью.

- Совсем отощал, бедняга!

Он считает:

- Три франка! Эх, брат, надо тебе опять потолстеть, а то на обратном пути у меня не будет ни шиша!

- Не у тебя одного пусто в кошельке!

- Солдат тратит больше, чем зарабатывает. Это уж так. Спрашивается, что было б с нами, если б мы жили только на паек.

Паради отвечает с корнелевской простотой:

- Подохли бы!

- А у меня в кармане всегда вот что.

И Пепен весело показывает серебряный столовый прибор.

- Он принадлежал обезьяне, у которой мы жили в Гран-Розуа.

- Может быть, он ей принадлежит еще и теперь?

Пепен отвечает неопределенным жестом, выражающим одновременно и гордость и скромность. Вдруг он смелеет, улыбается и говорит:

- Я знаю эту старую каргу. Наверно, теперь она до конца жизни будет искать по всем углам свой прибор.

- А мне, - говорит Вольпат, - удалось стибрить только пару ножниц. Другим везет. А мне - нет. Зато уж я берегу эти ножницы, хотя, можно сказать, они мне ни к чему.

- Я стянул несколько вещиц, да что толку? Пустяковые. Саперы всегда успевали спереть до меня.

- Что ни делай, всегда кто-нибудь пролезет вперед. Ну, да ничего.

- Эй вы, кому дать йоду? - кричит санитар Сакрон.

- Я берегу письма жены, - говорит Блер.

- Я отсылаю их ей обратно.

- А я берегу. Вот они.

Эдор вытаскивает связку потертых, лоснящихся бумаг; их чернота стыдливо скрывается в полумраке.

- Я их берегу. Иногда перечитываю. Когда холодно и невмоготу, я их перечитываю. Это не согревает, но все-таки кажется, что становится теплее...

В этих словах таится глубокий смысл: многие поднимают голову и говорят:

- Да, да. Правильно!

Все говорят бессвязно; в глубине сарая копошатся огромные тени, в углах сгущается мрак и мерцают редкие свечи.

Люди странно мелькают, ходят взад и вперед, нагибаются, ложатся на пол; эти деловитые переселенцы говорят сами с собой или окликают друг друга и натыкаются на кучи наваленных вещей. Они показывают свои богатства:

- На, погляди!

- Ну и штука! - завистливо отвечает другой.

Каждый хочет иметь все то, чего у него нет. У нас во взводе есть баснословные сокровища, предметы всеобщей зависти: например, двухлитровый бидон Барка, раздутый умелым холостым выстрелом и вмещающий теперь два с половиной литра; нож Бертрана - знаменитый нож с роговым черенком.

Среди суеты и шума каждый искоса посматривает на эти музейные экспонаты, потом опять не отрываясь глядит только на собственный "товар" и старается привести его в порядок.