Огонь

Она слезла, и его спине сразу стало непривычно холодно без ее тепла. Сняв шлем, Саша передала его Льву и неловко переступила с ноги на ногу. Очевидно, не знала, что сказать после того, что между ними сегодня произошло. Это было так на нее непохоже. Царев и сам ощущал какую-то неприятную смесь стыда и вины, но, если бы девушка заговорила с ним о чем-то, он бы с удовольствием задержался подольше и поддержал тему.

– Ладно. – Саша нервно почесала затылок и бросила короткий взгляд за спину. – Я пошла.

– Давай. – Ответил он.

Хотя мог сказать что-то, что остановило бы ее.

– Увидимся на смене.

Ждать больше двух суток.

– Да. – Выдавил Лев.

– Ну, пока. – Саша потопталась на месте, словно пытаясь подавить желание коснуться его на прощание – неважно чем: руками, губами, но она словно боролась, испытывая мучения.

– Пока. – Спокойно сказал он, чтобы облегчить ей задачу.

Девушка сдержанно улыбнулась ему, развернулась и направилась к дому. Лев надел шлем и уехал прочь, даже не оглядываясь.

Это отличалось от того, что происходило между ними в отеле в течение трех часов, пока они, молча, без единого слова, наслаждались моментом. Гладили друг друга, ласкали, целовали.

Лев мчался по дороге против ветра и, стиснув челюсти, вспоминал эти короткие мгновения тишины и неги. Образ Саши с раскрасневшимися щеками, припухшими от поцелуев губами, невинно трепещущими ресницами и разметавшимися по постели волосами все еще стоял у него перед глазами. Она была такой податливой, такой хрупкой. Металась по покрывалу, отзываясь на его ласки, зажмуривала от ощущений глаза, закусывала губы.

Он помнил, как она на него смотрела – с каким доверием и восхищением. Какими нежными были ее движения, и как легко порхали ее тонкие пальчики по его грубой спине. Саша не была девственницей, но невинность, чистота в каждом ее движении и искренний восторг от ощущений заводили Льва еще больше.

Она не была той, от которой хотелось отмыться сразу после секса. Саша была девушкой, которую хотелось обнять после того, как кончил, и уснуть в обнимку. Он видел, как она пыталась строить из себя сексуальную кошечку и одновременно с этим преодолевала колоссальное смущение перед ним. У нее не было уверенности в себе, как у девушек с опытом. Саша напоминала ему цветок, который только собирался раскрыться, и ему нужно было помочь.

Лев почувствовал, как неумолимо возвращается возбуждение, стоит ему только вспомнить о том, как он оказался в ней. Впервые или во второй раз, когда он уложил ее на живот, покрыл жадными поцелуями спину, а затем оттрахал так, что ее крик утонул в его собственных стонах. Черт возьми, она была такой мокрой все это время, она так его хотела!

И это было намного круче, чем надирать задницу огню.

Эта девушка… она воспламеняла все вокруг. И заставляла его сердце биться так сильно, что Лев не слышал собственного голоса. Он весь превратился в ощущения, запахи, звуки, движения. Уверен, они поставили на уши весь персонал отеля: так бурно и громко прошел их первый раз. Но это стоило каждой потраченной на это минуты, и было лучше всего, что он когда-либо испытывал в жизни.

– Мне пора, – прошептала Саша, взглянув на часы.

Ему тогда жутко не хотелось ее отпускать, но Лев помнил про ее обязательства перед младшим братом.

– Я тебя отвезу. – Сказал он, наблюдая, как девушка, стыдливо закутавшись в простынь, собирает свою одежду.

Если бы только она осталась еще ненадолго, ему хватило бы десяти минут, чтобы доставить ей такое удовольствие, от которого ее отказались бы держать собственные ноги.

Но она тихо согласилась:

– Хорошо.

И это означало, что вечер окончен.

И вот теперь его мозг взрывался от противоречий. С одной стороны, как же все неправильно: ни разговоров, цветов, ни ухаживаний. С другой – в их положении это и так уж слишком. Если не за гранью.

Но каждый раз, когда накатывало чувство вины, его тут же смывало щемящим ощущением счастья от их близости. Ощущала ли Саша что-то подобное? Зачем ей вообще такие отношения? Ведь у нее нет обязательств перед партнером, который одной ногой стоит в могиле, а другой – все еще в твоей жизни и в сердце. При желании она могла бы дождаться того, с кем можно построить что-то серьезное. Зачем ей Лев?

Зачем ей мужчина, который никогда не пустит ее в свое сердце? Который всегда будет жить прошлым, винить себя, истязать. Который разбит настолько, что сам себя давно не узнает.

И стоило только подумать об этом, как прошлое тут же напомнило ему о себе вибрацией мобильника. Настроение у Льва моментально потускнело. Он скинул звонок и перезвонил только тогда, когда остановился у собственного дома. У него холодок бродил по позвоночнику, пока на линии раздавались протяжные гудки.

– Лева?

– Да, Марья Михайловна.

– Здравствуй, ты можешь говорить?

– Да, я сегодня не на смене. У меня выходной. Завтра – тоже, и я планировал пойти к Алине.