Огонь

Он сел рядом, и девушке стало неловко. Наверное, она отвратительно выглядела. Возможно, это было даже хорошо. Потому что то, что Саша собиралась ему сказать, тоже было не совсем приятным, и парень не сильно расстроится, когда его прогонят.

– Нам нужно поговорить. – Нахмурившись, произнесла она.

Попыталась приподняться, и Лев, предугадав ее желание, придержал ее спину и поднял повыше подушки. Он и тут усложнял ей исполнение задуманного.

– Спасибо. – Тихо поблагодарила Саша и облизнула пересохшие губы. – После вчерашнего разговора я много думала.

– Я знаю. – Кивнул он. – Потому что тоже думал.

– Значит, ты должен меня понять. – Она опустила голову и надавила пальцами на виски, чтобы унять подступающую боль и собраться с духом. – Зря мы все это начали. – Выпалила Саша, посмотрев на него.

Его темные глаза распахнулись шире. Это явно было не то, что Лев Царев ожидал услышать.

– Подожди. – Она мотнула головой. – Позволь все объяснить.

Он хмыкнул. Очевидно, это означало «валяй».

– Все с самого начала было ошибкой. – Произнесла Саша. – И теперь зашло еще дальше. Мы оба уже дали друг другу намного больше, чем то, что обещали, и то, на что рассчитывали.

Она вздохнула. Лев сидел рядом с ней и выслушивал ее слова с таким лицом, словно это был приговор. Он был так близко, а его губы были такими желанными… Слишком желанными. Слишком манящими. Слишком родными. В их отношениях все изначально было слишком. Они переступили грань, через которую нельзя было переступать.

– Я смотрю на тебя, – с горечью сказала Саша, – и невольно мечтаю, планирую. Это неправильно. Подло. А ты неосознанно связываешь себя новыми обязательствами. Нельзя начинать одни отношения, пока не закончил другие. И нельзя их заканчивать только потому, что новое кажется чем-то более реальным и заманчивым, чем старое. Я не хочу вставать между тобой и твоей девушкой, которая даже не может сейчас постоять за себя. Ты должен бороться за нее до конца.

– И отказаться от тебя?

– Так будет правильнее. – Печально улыбнулась она. – Мы ошиблись. Нам не стоило так поступать. Лучше будет забыть об этом навсегда.

– Но ты не сотрешь меня из памяти. – Тяжело дыша, произнес Лев. Его взгляд потемнел, губы напряженно задрожали. – Я знаю, что все это очень плохо. Но также знаю, что ты мне нужна. И у меня не получится просто взять и забыть тебя, Саша.

Слышать из его уст свое имя было еще больнее, чем смотреть в любимое лицо и бить словами наотмашь.

– Уходи. – Попросила она. – Пожалуйста, уходи.

– Нет. – Твердо ответил он.

– Уходи, Лев! Я не хочу тебя видеть! – Надломлено выкрикнула Саша из последних сил.

Царев молчал, глядя на нее. Молчал долго. Его взгляд был осуждающим, злым, обиженным. А кадык ходил ходуном.

– Хорошо, я уйду. – Наконец, хрипло сказал он и встал. – Только сначала ты выпьешь бульон.

И не дождавшись ответа, скрылся на кухне.

Через минуту вернулся с глубокой пиалой, от которой поднимался пар, и столовой ложкой. Постелил салфетку ей на грудь, сел рядом, аккуратно зачерпнул ложкой бульон, подул на него и медленно, чтобы не разлить, протянул ей. Саша открыла рот, послушно проглотила теплую жидкость. Горлу сразу стало легче.

Так он маленькими порциями скормил ей весь бульон. Злясь, расстраиваясь и даже не глядя ей в глаза. Но сделал это.

А когда закончил, просто встал, оделся и ушел. Не сказав ни слова.

Саша опустилась на подушки и закрыла глаза. На слезы даже не было сил. Она лежала и слушала, как быстро бьется ее сердце – словно хочет броситься за ним, остановить его и вернуть обратно. Хочет вновь вернуть те мгновенья, когда от одного лишь поцелуя оно взрывалось от счастья. Мгновенья, когда не было никакого одиночества, а были лишь глаза в глаза, губы в губы, и ее бедное сердце могло биться с его сильным сердцем в унисон.

А потом из школы вернулся Гриня. Саша принимала под его строгим надзором лекарства, брызгала горло, чистила заложенный нос, пила много теплого чая с лимоном и медом и обещала, что вот-вот поправится.

Но в следующие два дня тоже пришлось пропустить стажировку, чтобы восстановить силы. Больше всего Саша переживала, как Лев справится без ее помощи с собакой, кому оставит Толю, или ему придется взять его с собой в часть? Она трижды порывалась написать ему и предложить свою помощь, но в последний момент передумывала. Ей было стыдно. К тому же, нельзя было разорвать связь, постоянно отыскивая предлоги для того, чтобы увидеться.

А еще Саша свято верила в то, что делает это в первую очередь для самого Царева. Ему нужно было пространство, чтобы мыслить трезво. Он не должен был разрываться между ней и Алиной. Ему следовало быть рядом с больной девушкой до конца – неважно, очнется ли она и продолжит жизнь беспомощным инвалидом или здоровым человеком, что, по словам врачей, было абсолютно невозможно, или по воле родителей покинет этот мир. Его долг был находиться рядом с ней.