Огонь

— Читать такие книжки — значит замусоривать свой мозг. Разрушать его. Давно нужно разобраться в шкафу и выкинуть лишнее. Такие книги даже дома держать вредно!

Ванесса вздохнула. Мама ходила на очередные курсы и в сотый раз думала, что нашла смысл жизни. Теперь ее гуру была Хелена Мальмгрен, которая, уйдя из церкви, теперь вела группу психологической помощи.

— Каждый из нас несет ответственность за ту энергию, которую он впускает в свою жизнь, — продолжала мама. — Каждый выбирает — поддержать добрые или злые силы в универсуме. Если думать позитивно, большинство проблем решатся сами собой. А у того, кто настроен негативно, редко что-то получается.

Ванесса медленно начинала закипать. Ее бесили эти пустые рассуждения.

— То есть, по-твоему, если человек болен или у него проблемы, он сам в этом виноват? Дети в Африке умирают от голода потому, что поддержали злые силы в универсуме? Или в разных странах действуют разные правила?

Вид у мамы сделался недовольный.

— Я не это имела в виду, — сказала она, как всегда избегая объяснений.

Ванесса наклоняется и щекочет мягкий живот Мелвина, пока брат не начинает икать от смеха.

— До свиданья! — говорит Ванесса и уходит.

— Привет Вилле! — кричит ей вслед Никке.

Машина Вилле уже стоит с работающим двигателем на автобусной остановке. Ванесса плюхается на переднее сиденье и захлопывает дверь.

— Привет! — говорит Вилле, чмокает ее в щеку и отъезжает.

— Черт, ну и дали мы вчера… — вздыхает на заднем сиденье Мишель.

— Я ничего не помню! — хихикает Эвелина.

— Да ладно, помнишь, только признаваться не хочешь! — говорит Ванесса, глядя в заднее зеркало и многозначительно облизывая губы.

Все смеются. Ванесса откидывается назад в кресле и вытягивает руку в окно — встречный ветер бьется в ее раскрытую ладонь.

— Давай проедем мимо гриля, я не успела позавтракать, — говорит Ванесса Вилле.

— Давай, но сначала захватим Юнте и Лаки.

— Куда же мы их посадим? Один Лаки — как три человека.

— Девочки сядут к ним на колени.

Мишель и Эвелина начинают громко протестовать.

— Загляни в бардачок, — говорит Вилле.

Ванесса видит, что он улыбается. Она открывает крышку бардачка. Там лежит маленький белый мишка, в лапах у него большое шелковое сердце с надписью: «Лучшей в мире девушке».

— Спасибо, — говорит Ванесса.

Мишка такой смешной и милый, Ванесса растрогана.

— Ой! Какой симпатяшка! — пищит Эвелина.

— А мне Мехмет никогда ничего не дарит, — канючит Мишель.

Они выезжают на шоссе, Вилле выжимает газ.

— Я тебя люблю, — говорит он, повернувшись к Ванессе.

— И я тебя, — отвечает Ванесса, трогает на пальце кольцо — подарок Вилле, и думает, что очень-очень сильно любит его.

* * *

— Господи, ну сколько можно?! — думает Ида, открывая крышку тюбика и выдавливая на ладонь крем для загара.

Мазать все тело кремом — ужасно нудно и долго. Причем после каждого купания процедуру приходится повторять. А если не купаться — потеешь, и крем все равно сходит.

Вот бы подул ветер, набежали облака и пошел дождь! В душном неподвижном воздухе висят звуки. Крики детей, играющих в озере. Болтовня Юлии и Фелисии. Дурацкий хип-хоп, который Робин и Эрик включили через раздолбанный усилитель.

Ида берет защитную помаду. И, нанося на губы белую густую массу, вспоминает эктоплазму, которая появляется у нее на губах в состоянии транса. Раздраженно отогнав эту мысль, Ида ложится на полотенце и пытается расслабиться. Но скользкое от крема тело зудит, хочется умыться. А тут еще Эрик придвигается ближе и прижимается к ней потными ляжками.

— Отвянь, чего пристал?! — рявкает Ида.

Юлия и Фелисия замолкают, и Ида, даже не глядя на них, знает, что они сейчас испуганно переглядываются.

— У тебя что — месячные? — бурчит Эрик, однако отодвигается в сторону.

Юлия и Фелисия возобновляют прерванный разговор: сегодня последний день каникул, как жалко, и как бесчеловечно заставлять детей ходить в школу в такую жару. Потом Юлия говорит, что видела, как директриса, Адриана Лопес, заходила в «Галерее» в один прикольный магазин.

Ида старается не слушать. Не думать про директрису с ужасным шрамом во всю грудь. Сев на полотенце, Ида тянется за бутылкой, липкими от крема руками откручивает крышку и пьет. Вода согрелась и на вкус отдает пластмассой. Господи, как всё противно!

Она украдкой разглядывает своих друзей. Юлия говорит без умолку, то и дело поправляя футболку, одетую поверх купальника. Фелисия вроде слушает подругу, но на самом деле думает о Робине, который об этом и не подозревает. Он, похоже, единственный не знает, что Фелисия к нему не равнодушна.

— Интересно, сколько психов покончат с собой в этом году, — говорит он, остальные смеются. Фелисия громче всех.

Ида подносит ко рту бутылку, чтобы скрыть гримасу. Она старается не думать о так называемых самоубийствах Элиаса и Ребекки. А ей без конца напоминают про ее принадлежность к Избранным и про всё, что случилось в прошлом году!

— Скоро в гимназии учеников не останется! — говорит Фелисия Робину, но он ее не слышит. Он резко бьет Эрика в грудь.

Эрик вскакивает:

— Ты чего?!

И замолкает, увидев то же, что и Робин.