Огонь для Проклятого (СИ)

— Свое?! — я аж вскакиваю на ноги. — Я не его собственность! И я сказала ему об этом в лицо, сказала, что теперь у меня новый муж.

— Не ты, — качает головой Магн'нус, — твой сын.

— Я надеялась, что была достаточно убедительной, чтобы он понял: больше ему здесь не рады.

Понятное дело, что ни одному из халларнов в северных землях никогда рады не были, но, надеюсь, муж не станет придираться к моим словам. Вообще, я сказала так намеренно, желая подчеркнуть, что больше не имею с Келом ничего общего.

И Магн'нус не придирается.

— Он вернулся не просто так. Но я не знаю, зачем.

— Но какая связь между Келом… Кел’иссом и существом из сегодняшних рассказов?

— Что ты знаешь о его стражах?

— Ничего. Никакой иной стражи, кроме той, что и сейчас охраняет Лесную Гавань, у него здесь никогда не было.

— Я о той страже, что охраняет его лабораторию. Ты была там?

— Нет. Ни разу. Он не предлагал, а я… не осмелилась просить.

— Почему не просила? Неужто совсем не интересно, чем он там занимается? — на красивом лице мужа появляется легкая усмешка.

Просто усмешка, которая даже в глазах не отражается, но мне становится очень тревожно.

— Не знаю, почему. Наверное, боялась увидеть там то, чего не хочу.

А действительно, почему не просила? Я беспрекословно следовала за ним везде, куда он меня звал. Да даже не звал, просто говорил: завтра будь готова. И я была готова. Каждый раз. Я была его тенью, очень удобной и покладистой тенью. Абсолютно беспрекословной.

Только теперь, оглядываясь на себя назад, начинаю понимать, как жалко выглядела.

Беру руку мужа в свою. У него очень гладкая кожа, почти женская, как кожа молодой девушки, чьи руки еще не огрубели от непосильных тягот жизни. И мне до сих пор это кажется таким странным. Но я привыкну.

— Нам что-то угрожает? — спрашиваю, глядя ему в глаза.

— Описанное этими тремя существо подозрительно похоже на стража, каких когда-то использовал Кел’исс. Я видел их лишь единожды — и этого оказалось достаточно, чтобы не хотелось видеть снова. Возможно, все совсем не так, и Заклинатель костей тут ни при чем. Но если он что-то задумал и для этого использует своих стражей — проблемы могут быть у всех нас. И очень серьезные.

— Мы — часть великой Империи, — говорю нарочито уверенно. — Он не рискнет пойти против Императора.

В конце концов, пусть проявят силу и волю — и приструнят собственное порождение. И мне вообще все равно, что Кел’исса опасаются даже сами халларны. Он — порождение смертоносной Империи, он плоть от плоти завоеватель и хозяин там, куда ступила его нога. И если он действительно хотя бы даже подумал покуситься на моего сына — я хочу, нет, я требую для него самой высшей кары.

Осознаю, как внутри все бурлит, еще немного — и мне начнет трясти от ненависти на человека, которого полгода назад едва не боготворила.

Я знаю, почему это. Знаю, что во мне, в том числе, говорит обида. Но мне все равно.

— Эмоции, Хёдд‚ — Магн’нус снова улыбается и касается пальцами моей щеки, — они способны свести с ума любого. Даже самого сильного. Но — нет, я все еще не верю в сумасшествие Кел’исса. Я слишком уважаю его. Он слишком много сделал для Империи, чтобы теперь вот так опрометчиво поставить все на карту удовлетворения собственного эго. Не будем торопиться с выводами, но станем держать глаза и уши открытыми.

Глава двадцатая

— Поднажмем, братья! — ревет во все горло рыжеволосый Юнбенс, пытаясь удержать в руках верткий руль.

Весла слитно поднимаются и опускаются, пронзая пенящиеся волны, что сегодня поднимаются особенно высоко.

И что за напасть, ей богу! Два дня назад, на открытии Белой ярмарки, погода стояла исключительно благообразная и спокойная. Ан нет, прошло два дня — и нате, едва ли не настоящий шторм. И ведь когда выходили в рыбную ловлю, едва ли слабый ветерок поддувал, даже парус снаряжать не стали, шли на веслах. Теперь же так задувает, что как бы за борт не свалиться, а уж о потоках холодной воды на спины и говорить не приходится.

— Взяли! — надрывается Юнбенс. — Взяли!

Берег уже близко, да только ветер такой силы, что сильнее и сильнее сносит утлую плоскодонку прочь от основной пристани.

— Взяли!

От руля почти и толку нет. Порой так дергается, что руки отшибает насмерть. Но Юнбенс все равно не оставляет своего места — крепит руль, стопорит, худо-бедно выправляет курс.

Плоскодонку неуклонно сносит в сторону, но так далеко, как могло быть. Ладно, ничего страшного. Ноги человеку на то и дадены, чтобы по твердой земле ими топать. И ничего, если при этом в руках придется нести по мешку свежевыловленной рыбы. Непогода рано или поздно закончится, гости ярмарки свежей рыбки захотят. А где ее взять? Вот у проворных рыбаков как раз есть.

Медленно, но, верно, плоскодонка все же приближается к берегу. Вон, чуть в сторонке, видны покосившиеся дома, где уже никто не живет.

— Взяли! Взяли!

Юнбенс намертво стопорит рули и бежит на нос небольшого судна. Подхватив конец веревки, прыгает за борт.