Огонь души

Селена глубоко вздохнула и взяла иглу. Она медленно подошла к спящей царице. Теперь, вблизи, она видела следы, которые годы выгравировали на этом напудренном лице, глубокие морщинки, которые тщеславная Лаша так хорошо умела скрывать. Она положила левую руку на холодный лоб царицы и очень осторожно большими пальцами открыла веки больного глаза. Он слепо уставился на нее, глаз, который когда-то был красивым, а теперь закрытый мутной пеленой.

Процедура удаления пленки была проста — нужно было нажать острием иглы на глазной хрусталик, пока он не отделится и не погрузится обратно в прозрачную жидкость. Все это не представляло особой сложности, здесь нужна была только ловкая рука, ведущая иглу. У Меры были годы тренировки и опыта. Селена же никогда и в руках не держала такой иглы.

Сначала она накалила иглу на очищающем огне Аллат, чтобы изгнать злых духов, а потом поднесла ее к глазу Лаши.

Вдруг она остановилась. Нет, это определенно не тот угол! Она слегка отклонилась, чтобы получше разглядеть выпуклость глазного яблока и определить точку введения. Здесь, решила она, совсем рядом с радужной оболочкой. Но она снова отклонилась. Это тоже неправильное место. Как следует вводить иглу, сверху или снизу? Я не помню. О мама!

— Почему ты медлишь? — наседал Казлах.

Селена решила его не замечать. Она вновь опустила иглу и коснулась ее кончиком прозрачной поверхности глаза. Здесь, сказала она себе. А теперь нажми, очень легко.

Дрожь пробежала по ее руке, и она резко отпрянула. Сорок пар глаз наблюдали за ней. На улице дождь хлестал по пальмам и ивам. «Я не могу, — думала она в панике. Я не могу!»

И вдруг она вспомнила то, чему Мера ее давно учила. Селене было тогда девять лет, когда мать сказала ей:

— Представь себе свой внутренний мир, дочка. Представь себе дорогу, которая берет начало во внешнем мире и уходит в тебя. Эта дорога неровная и извилистая, она ведет через холмы и через мрак. В конце пути, Селена, тебя что-то ждет. Там, в глубине твоей души. Ты должна попытаться найти это. Найди это…

И она увидела это. Маленькое бело-голубое пламя, едва ли больше слезинки, горящее в темноте. Селена лишилась сил, ее еще детское тельце не могло выдержать утомительного путешествия в себя. Она вызвала огонь, и теперь он горел ярко и чисто в темноте, изгоняя своим светом и теплом малодушие и страх.

Селена снова посмотрела на глаз царицы, сохраняя в воображении образ огня. И тут она услышала голос матери, донесшийся до нее из далекого прошлого.

— Иглу нужно вводить сверху, — объясняла Мера во время одной из операций, за которой наблюдала Селена, — ее нужно вводить на границе радужной оболочки и держать при этом вертикально к поверхности глаза.

Полностью сконцентрировавшись на пламени, Селена подвела острие иглы к краю радужной оболочки и слегка нажала. Медленно, почти незаметно, тень пришла в движение.

Осторожно, но непрерывно надавливая, Селена взглянула на лицо спящей царицы, которое прояснилось в золотистом отблеске пламени ее души.

В зале стояла мертвая тишина, и даже хлещущий дождь, казалось, утих. Свет от сотни ламп плясал на стенах и отбрасывал дрожащие тени. Будто замороженные, стояли они, служители царскому телу в длинных тогах, предсказатели в островерхих шапках, немые рабы и странники — все следили за неподвижной с виду рукой девушки.

Хрусталик медленно отделился от стенки глаза, и, когда игла осторожно продвинулась глубже, он оторвался совсем и почти незаметным движением скользнул назад в глазную жидкость.

Селена убрала иглу, подняла голову и сказала:

— Все.

23

Когда Лаша очнулась, все еще немного пьяная от наркоза, введенного ей, она осторожно ощупала лицо и поняла, что изумруд вновь прикреплен у нее над глазом. И тут она почувствовала, как хорошо знакомая рука сжала ее запястье. Это был Казлах.

— Что случилось? — спросила Лаша.

— Все позади.

— Все прошло успешно?

— Это ты должна сказать нам, моя царица.

Опираясь на двух придворных дам, она села в постели и потребовала зеркало.

Застыв от напряжения, Селена смотрела из своего угла, как с глаза королевы удалили изумруд. Лаша взяла в правую руку блестящее медное зеркало, левой она крепко держала масляную лампу поднеся ее поближе к лицу, и открыла глаза.

С криком она бросила зеркало и взмахнула рукой перед лицом.

Среди собравшихся придворных пробежала волна страха.

— Как больно! — закричала Лаша, прижав руку к левому глазу. — Ужасно больно! — кричала царица.

Селена пришла в ужас. У нее не должно быть боли, пронеслось в ее голове. Операция прошла без крови, глаз не задет. По крайней мере, когда она в последний раз осматривала глаз, он был невредим, но с того момента прошел час, а за этот промежуток времени, пока все ждали, когда царица очнется, Селена заметила, что Казлах неоднократно склонялся над лицом пациентки, — судя по всему, чтобы получше разглядеть глаз.

— Дайте мне зеркало, — приказала Лаша, взяв себя в руки.

— Моя царица, очевидно, операция не удалась.