Огонь его ладоней (СИ)

— Я не собираюсь ходить голой у всех на глазах! — выпалила я.

— Элька, не дури, это пляж, там все так ходят!

— То все. А это я!

— А, ну да, ты у нас особенная! У тебя живот до колен, грудь до пупа и паразитические ишланские моллюски не скажу в каком месте!

В Таську летит диванная подушка, подруга уворачивается и продолжает меня высмеивать:

— Ты еще скафандр высшей защиты закажи. На пляж!

Ну, и вот все в таком же духе. Мы, наверное, к утру благополучно убили бы друг друга, если бы не давление внешних обстоятельств в лице лантарга Поункеваля.

Когда я его увидела, я второй раз лопнула от злости. Он меня выслушал с каменным спокойствием, которое бесило еще больше, чем если бы на меня в ответ огрызались. Потом помахал перед моим носом моим же собственным терминалом, тем самым, новеньким, полученным сегодняшним утром:

— Что это такое, Элинав? — вопрос был задан ласково, можно сказать, почти нежно.

Но я сразу заткнулась. Смотрела, собрав глаза в кучку, а потом сумела выдавить лишь жалкое:

— Н-не зна…

Опять! Снова. Аж слезы проступили от досады. Но как?! Наверное, я озвучила вопрос вслух.

— Понятия не имею, как, — желчно сказал лантарг. — В дом попали потому, что успели дать гостевой допуск вашей подруге, иначе никак.

— А как…

— Как узнал я? Если бы не он, не узнал бы.

Тут я заметила рядом с лантаргом профессора Сатува с объемистой коробкой на гравиподвеске.

— Вы не отвечали на вызов, доктор Элинипи, — укоризненно сказал гентбарец.

Понятно. Я не ответила на вызов, профессор решил, что я все еще сижу у лантарга в каталажке, лантарг изумился такому предположению, считал сигнал моего айди и изумился снова, потому что — с его слов! — выходило так, что я неподвижно сижу в канализационном коллекторе космопорта, жду своей очереди на утилизацию. При этом сигнал айди моей подруги обнаружился в моем доме, что позволило предположить, где именно я нахожусь на самом деле. Но, в общем-то, до начала утилизации той порции мусора, в которую угодил мой терминал, оставалось стандартных минут двадцать. Может быть, тридцать.

Это уже не просто невезение.

Это я даже не знаю что уже!

— Bonan tagon*,- встряла Таська, устав изображать героя второго плана. — Я — Тасиой Кудрявцева, культуролог, подруга этого недоразумения, — кивает на меня, зараза этакая! — Пройдемте в дом, нехорошо беседовать на пороге!

— Я при исполнении, — сразу отказался лантарг.

Отдал мне терминал и ушел, четко, как на параде, печатая шаг. Пока профессор Сатув знакомился с Таськой, я смотрела Поункевалю вслед и черное отчаяние овладевало мной. Чем дальше, тем больше я становлюсь ему должна. За последние неполные сутки он спас меня три раза. Целых три раза! Плюс на своей машине в космопорт прокатил. Если так пойдет дальше, то что же будет через пять лет, к концу моего контракта?!

___________

*bonan tagon — добрый день, эсперанто. В Земной Федерации единым государственным языком является эсперанто.

В коробке профессора оказались артефакты нивикийской письменности. Фрагмент чьей-то личной библиотеки, ясное дело. И отсортировать все — справочники к справочникам, развлекательную литературу к развлекательной, письма к письмам и так далее, без моей помощи не способен никто. Во всяком случае, здесь.

Да, работа эксперт-лингвиста не предполагает личного присутствия в зоне раскопок. Большинство моих коллег не вылезают из уютных теплых кабинетов, получая информацию в сканированном виде. Мне их немного жаль. Потому что экранный скан неспособен вызвать тот заряд эмоций, который получаешь, беря в руки артефакт давно исчезнувшего народа. Эта тонкая, но прочная, даже и до сих пор годная для письма, бумага, эта замысловатая вязь символов и образов, запах, шероховатость при прикосновении…

Давным-давно эту бумаги держал в руках автор написанных строк. О чем он думал тогда? Почему написал именно это, а не вон то? Была ли у него семья? Дети? Любимая? Нивикийцы, судя по останкам и сохранившимся изображениям, двуполые млекопитающие, цикл их развития сходен с нашим. Но их язык, в измененном, конечно, виде, сохранился в одной из локалей Гентбариса, не странно ли? Причем там эту расу вообще не помнят, ни в мифах, ни в сказаниях нет ничего такого, что можно было бы охарактеризовать как след палеоконтакта. А язык сохранился…

Загадка!

— И часто вы такое находите? — спрашивала Кудрявцева, включив опцию "я у мамы дурочка, объясните-расскажите-научите".

— Личные библиотеки? — уточнил профессор. — Да, в последнее время довольно часто.

Я только головой покачала, глядя на подругу. Большие глазки, бровки домиком, заострившийся носик, внимательный-внимательный взгляд, а блузочка с плеча немножечко сползла, случайно, конечно же… Она что, серьезно?! Гентбарцев никогда не видела, что ли?