Огонь и агония

Фолкнер, парень поколения Ремарка и Хемингуэя, на войну не попал — росточком не вышел. Не вышло в США — он поступил в Канадские Королевские ВВС, но из курсантов выйти офицером не успел — война кончилась. Однако Уильям Фолкнер неназойливо поддерживал ту версию, что он успел повоевать летчиком в Европе. У него были прекрасные романтичные военные рассказы, типа «Полный поворот кругом», о мальчишках-катерниках. Говорю честно свое понимание: рассказы Фолкнер писать не очень умел — они были затянуто-длинные, весьма простые по мысли и сюжету и, простите, какие-то искусственные.

Вышедший в 1929 роман «Шум и ярость» давно признан классикой и входит в ряд списков «100 лучших американский книг», «100 лучших книг ХХ века» и так далее. И роман этот не имеет ни малейшего отношения к Великой войне, ни сном ни духом. Он комментирован-перекомментирован, изучен-переизучен, тут даже добавить особо нечего. Американский Юг, угасание уважаемого рода (семьи) Компсонов. 30 примерно лет — с 1898 по 1928 год. Родители и их четверо детей — все вырожденцы со своим вихлястым путем на помойку. Плюс верная старая черная служанка и ее дети, а главное — внук, тоже прислуга семьи Компсонов.

Надежда семьи, старший сын и брат, студент Гарварда, кончает с собой, топится в реке. От общего гадства мира. Следующий брат — подлый и жадный стяжатель, циник и лжец, пародия на бизнесмена. Любимая сестра с пубертатного возраста склонилась к активной и беспорядочной сексуальной жизни, забеременела от одного, вышла замуж за другого, который бросил ее, узнав правду — и, оставив дочку на попечение семьи, исчезла. Хотя потом стала посылать для нее приличные деньги — которые брат-делец зажимал, надеясь пустить в свой бизнес. А самый младший брат — слабоумный, тяжелый олигофрен, которого кастрировали, потому что однажды он чуть не изнасиловал на улице школьницу. Ему 33 года (возраст Христа то есть) — и разум младенца. Тем не менее: сестра хорошая, душевная, и старший брат был хороший, и младший, бедняга, чист младенческой душой, вот только средний, делец, подлец, плохой. Правда — содержит семью.

Формальная сложность романа общеизвестна, расшифровок есть куча. Там излагаются события глазами разных лиц, в разные времена, причем одно событие во времени незаметно переходит в совсем другое время, потом третье, в другой части его же иначе изложит другой герой и так далее. Пересказывать, даже кратко, не имеет ни малейшего смысла — именно на форму здесь большая нагрузка. Здесь и внутренние монологи, и детали, описания, и воспоминания, кратко и длинно, с объяснениями и без всяких объяснений, и так далее…

Так в чем дело-то?! Ну, психически неустойчивые личности, ну, психопатология, ну, асоциальный образ жизни, ну, суицид, ну — парад уродов и жертв: мужчина, вы что конкретно хотите сказать?

А хотел Фолкнер сказать этой плетенкой, этой шарадой с нераспутываемыми узелками, следующее:

Почему все происходит именно так, а не иначе? Когда закладывается будущее? Каким из будущего кажется прошлое? Кто прав из всех наблюдателей события? Почему их точки зрения принципиально не могут совпасть? Вот живут рядом несколько людей в одном доме — ближе некуда: братья и сестры под отчим кровом. Почему даже между ними не только противоречия во взглядах на мир и на поступки — но: они видят в одном и том же мире разные миры и разные поступки.

Почему в романе такая игра композицией и словом, такая усложненность, более того — такой разнобой, разностилье, разновременье, разные интонации, разные трактовки событий вплоть до полной невозможности совместить «мировидение» разных людей — самых родных?

Фолкнер прекрасен. Только не надо в «Шуме и ярости» докапываться до хрен знает каких кристальных и продуманных глубин и откровений. Бросьте! Хотите понять секрет, суть — смотрите проще:

Вот маленькому худощавому парню, любящему выпить, 32 года: он только что выпустил роман («Сарторис»), только что женился, денег нет, подрабатывает в кочегарке, в Миссисипи влажно и жарко, он крайне высокого мнения о себе и одновременно неуверен, его благословил сам Шервуд Андерсон, но он же назвал простым деревенским парнем, который не знает ничего, кроме клочка своей земли, ну так и этого достаточно. А парень писал стихи, читал Джойса и Вирджинию Вулф (как и все подобные парни), он в возрасте цвета! он тоже может! сейчас он им залудит! на его клочке земли происходит такое, что только всмотреться надо!

И он пишет книгу о том, что люди разобщены, и мир разобщен, и душа вечно не в ладу с разумом — разобщение-то изначально живет внутри человека! И создает чудную компанию характеров, натур: благородный самоубийца, добрая блудница, циничный стяжатель, кастрированный идиот, старая негритянка-слуга и ее юный внук. Расклад — Достоевский бы позавидовал! Гротеск.