Огонь и Ветер (СИ)

Его Тёмный лишён сути — хуже, чем младенец, даже без зачатков разума, но ведь он не пару дней назад на свет появился, он наверняка долго обитал в этом теле, на котором нет даже намёка на печать — доказательство скреплённого договора. Печать должна быть, её не может не быть, однако её нет. Ни один из бесчисленных шрамов на этом теле и близко не напоминал печать — ничто вообще печать не напоминало.

“Так кто же ты такой? Почему ты делал Казаму сильным, а меня слабым? И как? По одним признакам ты мне подобен, а по другим — сильно отличаешься. Почему? И почему в моей памяти нет ничего похожего? И почему мне кажется, что поглотить тебя невозможно? Как минимум, это просто опасно… Я не понимаю, откуда эта уверенность, но она есть”.

Демон желал раскрыть эту тайну и понять истину больше, чем победить и сломить упёртую сволочь. Хоаран превратился в его навязчивую идею наряду с обладанием всё большими властью и силой. Быть может, он лгал сам себе, но считал, что в силах разгадать рыжего, если окажется на месте Казамы. Люди предсказуемы: отдавшись во власть эмоций, они раскрывали самые сокровенные стороны собственной сути. Вряд ли Хоаран — исключение из этого правила.

Нужно лишь одно — его согласие на сделку, и тогда…

Впрочем, Демон допускал мысль, что всё-таки Казама виноват в сложившейся ситуации. Как бы там ни было, его контроль над человеком не мог быть абсолютным. Личность носителя всегда накладывала на Тёмного свой отпечаток. Власть и сила, да, плюс доминирующее желание носителя. У Казамы таких желаний целых два: смерть и Хоаран. Хуже того, эти два желания заменяли друг друга — либо одно, либо другое.

Забавно, но, кажется, Демон в силах исполнить лишь одно, над вторым он не властен. Именно это и выводило из себя.

***

Он пристально смотрел в лицо распростёртого под ним Демона и думал. Казама сам просил его не верить этому гаду и не заключать с ним сделок, но ведь сейчас… Сейчас Казама считал, что Тёмный будет играть честно? Почему?

А чёрт его знает.

С другой стороны, Хоаран не сомневался, что отличил бы оригинал от “подделки”, так что Демон не мог обмануть его. Но в чём тогда подвох? Подвох должен быть. Хоаран не сомневался и в том, что этот “Джин” не склонен к благотворительности. На кой ему разрешать Казаме пусть и недолго, но побыть наедине с ним? Понаблюдать? Извращение у него такое, что ли? Зачем ему вдруг понадобилось именно это? Для чего? Что это могло ему дать? Сомнительное удовольствие?

Он запутался и перестал что-либо понимать.

Вроде бы условие не такое уж и поганое, точнее, весьма заманчивое, но это-то и бесило. Почему Тёмный предложил именно такой вариант, который выгоден и Казаме, и Хоарану? Что ему с этого?

Он лихорадочно искал ответ, но не находил. И не мог вычислить подвох.

Ещё раз… Демон позволит Казаме вернуться ненадолго для короткого свидания, хочет, чтобы свидание стало… гм… продуктивным. Вроде как добрый жест и стимул, угу… И всё.

Определённо, тут что-то не так. Но что?

Кажется, у него уже голова начала болеть от попыток разобраться в этой нелепой ситуации. Кроме того, Демон не мог не знать, как они расстались, а расстались они паршиво. Собственно… Собственно, ловить Хоарану уже нечего, если не считать просьбу Казамы.

“Ему ты нужен, это я знаю”.

Пока ещё нужен? Точнее, нужен до сих пор? Но в качестве кого? Хотя… это не так уж и важно, верно? Хоаран всегда хотел лишь одного — чувствовать самому. Примут или нет эти чувства — другое дело, не самое главное. Если примут, то хорошо, если нет — он переживёт, но он не желал, чтобы его поступки трактовали неверно. Он сам терпеть не мог ложь и не лгал Казаме, потому не хотел, чтобы Казама понимал его неправильно.

“Хочешь победить и в поединке?”

Да, он помнил эти слова. И вновь они отозвались тягучей болью где-то внутри.

“Казама, и ты хочешь, чтобы я снова прикасался к тебе вот так? С “победой”? Действительно хочешь? А как же твоя обида? Твоё унижение? Если ты этого больше не хочешь, просто скажи — я приму это. Мне не нужно обладать твоим телом, чтобы… Я собираюсь спасать твою шкуру в любом случае. Не из-за платы. Мне ничего не нужно, я одного лишь всегда хотел — видеть твою улыбку и знать, что ты… что тебе хорошо”.

— Ты действительно этого хочешь? — тихо спросил он, обращаясь именно к Казаме.

Демон чуть нахмурился, но уступил место “другой половине”, сообразив, что тут к чему. “Вторая половина” подалась вперёд, преодолевая сопротивление, но всё же Джину удалось обнять Хоарана и прижаться к его губам долгим поцелуем.

“Воистину красноречивый ответ”, — проворчал Тёмный, мимоходом отметив лёгкое возбуждение, охватившее их “общее” тело. Когда Казама отстранился немного, уже привычно махнулся с ним местами.

— Так что? Согласен?

Хоаран слегка закусил губу, но всё же коротко кивнул и отпустил Демона.

— Идём, — велел тот, поднявшись на ноги.

Он провёл спутника к чёрному ходу, проигнорировал ошарашенные взгляды охраны, поднялся по лестнице на самый последний этаж особняка и толкнул узорчатую дверь.