Огонь и вода

- Погоди, я не договорила, - усмехнулась она. – Мне можешь быть интересен ты сам. Я вполне представляю себе интервью, в котором мы с тобой говорим о человеке, готовившемся служить, десять лет прослужившем в одном из лучших военных подразделений на планете, а теперь занимающимся этим вашим магическим бизнесом. Что тебе помогло, что тебя привлекло, и как ты вообще выплываешь. Плюсом будет твоя харизма, твоя рыжая шевелюра и аура древнего магического рода. И вот если ты сам готов на такое дело, то я – вся твоя, хоть бы и уже на следующей неделе. У меня там как раз есть некая проблема с прямым эфиром, мне редактор предложила несколько кандидатов, но меня они при первом рассмотрении не устроили. Я уже думала согласиться на кого-нибудь, кто посимпатичнее, но ты будешь покруче любого из них. И придёшь в студию вот таким – одетым формально, но немного растрёпанным. Думаю, Катрин присмотрит, и наши гримёры тоже помогут.

- Какие, к черту, гримёры? – вытаращился Рыжий.

- Не бойся, глаза подводить не будем, - посмеялась Фина. – Просто студия – это тебе не естественный свет, и чтобы выглядеть по-человечески на камеру, нужно над этим поработать.

- Тьфу, - вздохнул Рыжий.

Потом вспомнил, что генерал Саваж тоже когда-то ходил в студию о чём-то там разговаривать на камеру. Это что, его тоже… к гримёрам водили?

- Знаешь, на сцене то же самое, - говорила тем временем Катрин. – Твои глаза должно быть хорошо видно с самого последнего ряда, и свет там тоже нечеловеческий, под ним очень жарко.

- Ты бывала на сцене? – изумилась Фина.

- Нет, но хорошо знаю это всё. Мама провела там много лет.

- Так-так-так, а кто у нас мама? Прости, я не по светской жизни совсем, и не копала твою историю.

- Одетт Лимура, - улыбнулась Катрин.

- О как. Ты у нас, значит, дочь принца Рогана и звезды балета, чудесно, - Фина достала телефон и что-то в нём строчила. – Лив позвонит тебе в понедельник, договоритесь.

- Лив – это кто? – осторожно спросила Фиалочка.

- Лив Валлентайн, она возьмёт у тебя интервью для печатного глянца и для текста в сети. А потом договоримся о встрече в студии.

- В какой такой студии? – нахмурилась Фиалочка.

- Ты думаешь, я отпущу такую жирную добычу? – усмехнулась Фина. – Мне очень-очень нужно показать тебя людям. Чтобы ты рассказала, как это – жить дочерью принца Рогана и звезды балета. Как выживают такие реликты прошлых эпох, как адаптируются, как мимикрируют под обычных людей.

- Можно… список вопросов заранее? – побледнела Катрин, Рыжему даже пришлось взять её за руку.

- Конечно, - кивнула Фина. – Мы ещё всё предварительно обсудим, не переживай.

Дальше Фина засобиралась домой, Андре тоже засобирался домой. Всё время разговора он промолчал, зато не сводил глаз с Фины.

- Вызывать такси? – спросил его Рыжий.

- Нет, я дойду, - отмахнулся Андре. – Прогуляюсь.

- Тогда пошли, мы с Боссом тебя проводим, и даже не вздумай спорить, - сказала Фина, и оба они исчезли в лифте.

- Скажи, ты считаешь – это нормально? Нам обоим идти куда-то на интервью? – неуверенно спросила Фиалочка.

- Мы же пришли к выводу, что это поможет делу, - пожал плечами Рыжий. – Значит, попробуем. Но потом, хорошо? А сейчас пошли праздновать помолвку, или как там это правильно называется.

Глава сороковая. Интермедия

7. Долг, долг, долг

В день свадьбы Катрин подняли на рассвете. Ночью она почти не сомкнула глаз – думала о женихе, и о том, каково оно будет, в новой-то жизни. Какой у него дом, насколько он велик? Много ли в нём проживает людей? Ей ведь придётся заняться этим домом, и наверное, прямо сразу, как она прибудет туда?

А будут ли те люди её слушать? Как оно вообще бывает-то? Катрин попробовала ещё раз подойти с вопросом к матушке, но та глянула сурово и сказала, что её, Катрин, обязанность поставить себя так, чтобы ни у кого и мысли не возникло ей перечить. И что она, Катрин – урождённая принцесса Роган, а даже не графиня какая-то там, ей положено каждым своим шагом напоминать о власти и влиянии своего отца – и своего супруга. И ещё – что матушка надеется, Катрин не посрамит их род ни в чём.

Ну вот, как всегда. Долг и не посрамить. Все эти слова Катрин знает и так, но слова – это одно, в жизнь – совершенно другое!

В полном смятении Катрин отдала себя в руки Жози, матушкиной камеристки Бертиль и других. Они мыли ей волосы, сушили магией, завивали, смазывали лицо какими-то пахучими мазями и маслами, промокали тканью лишнее. И одевали Катрин к венцу.

Сорочка из тончайшего полотна с искусной вышивкой мягко облегала её тело. Чулки, белые и тоже с вышивкой, охватили ноги. Жози подвязала их лентами, и надела на ноги новые туфельки – из мягчайшей синей кожи.