Огонь и Вода, Земля и Небо

Дуйэн Аарден неспешно ехал по улице, предоставляя своему коню самому выбирать дорогу. В этот день чародея с самого утра мучило какое-то нехорошее предчувствие, и потому он чувствовал, что просто физически не сможет усидеть в лаборатории. По этой причине он быстро собрался, приказал седлать коня и без охраны, в сопровождении только своего личного слуги ехал к Проклятым храмам. До лета было еще далеко, поэтому пока неожиданных приступов генезиса можно было не опасаться, и вряд ли что-нибудь действительно могло ему помешать. В тяжелой кожаной куртке и высоких сапогах Дуэйн чувствовал себя более чем неуютно. Он привык к просторному маговскому балахону и с большой неохотой отказывался от него в пользу другой, более подобающей тому или иному случаю одежды. «Хорошо хоть Айринкельн не запретил чародеям носить с собой посох, – подумал Аарден, поудобнее перехватывая собственный посох из драгоценного черного дерева с еще более драгоценным куском горного хрусталя на верхушке. – А то этот мог бы…»

Впереди послышался гомон. Спутники подъезжали к городской площади, всегда оживленной в это время суток. Однако сегодня гул был явно громче, чем обычно, кроме того, в нем угадывались звуки быстрой музыки. Дуэйн усмехнулся: опять какие-то менестрели притащились и устроили в центре столицы балаган!.. К сожалению, обогнуть площадь было нельзя, пришлось бы делать слишком большой крюк и тратить драгоценное время, так что чародей со вздохом пришпорил коня и поехал вперед. Вскоре его взору предстала центральная городская площадь, буквально кишевшая народом. У дальнего края ее можно было разглядеть четыре тяжелых деревянных фургона, а прямо по центру чародей с удивлением увидел… огонь! Судя по отсутствию испуганных воплей, именно на него и собрались посмотреть зеваки… Аарден сделал едва заметный знак слуге. Тот решительно выехал вперед и принялся «прокладывать» дорогу в толпе. Преодолев примерно половину пути до центра событий, Дуэйн натянул поводья и пригляделся… И чем больше он мог разглядеть, тем хуже он понимал, что происходит…

Огонь. Кругом бушует огонь. Пламя демонически пляшет на площади, его языки взлетают к мрачным серым небесам, трещат и шипят, пускают искры… Огонь явно магический: не видно ни дерева, ни углей, кажется, что костер разгорелся на ровном месте, оставляя свободными крошечные участки мостовой. Кроме того, языки пламени словно мечутся с места на место, а между ними кружится в замысловатом танце девушка в странном наряде из переливающихся в огне золотых монеток и пластин, который скорее обнажает, чем что-то скрывает. Она босая, но ее щиколотки и тонкие запястья охватывают толстые золотые браслеты. Ярко-рыжие волосы танцовщицы, кажется, сливаются с пламенем, которое пляшет все быстрее, словно подчиняясь музыке. Видно, что девушке стоит больших усилий не обжечься. Ее грустное личико раскраснелось, она крепко сжимает кулаки, хотя ноги ее почти не касаются земли, спина и плечи ее напряжены… Бешеная музыка – какофония трелей волынки и дудочки – продолжает звучать все быстрее, и, повинуясь ритму, девушка все отчаянней кружится в пламени… «Сцену» окружает народ, который взирает на это зрелище, раскрыв рты, не в силах отвести взгляд. Чуть поодаль на деревянном помосте стоит человек в тяжелом бархатном плаще, украшенном золотой тесьмой, и кричит:

– Спешите видеть! Удивительный талант! Она танцует свой дикий танец вместе с пламенем, пока звучит музыка! Если танец закончится раньше музыки, закончится и ее жизнь! Только сегодня танцовщица рискует жизнью в огне!

Было видно, что огнем управляет тот самый говоривший. В левой руке он крепко сжимал посох со светящей сферой на конце, а пальцами правой неторопливо перебирал большие бусины малахитовых четок. Деньги так и сыпались в ящик, поставленный у заграждения, и человек довольно улыбался, продолжая кричать:

– Танцовщица Искра! Только сегодня!

Дуэйн только фыркнул и намеревался было проехать мимо. Какое ему, в конце концов, дело! Но что-то, какая-то неведомая сила дернула его свернуть с прежнего маршрута и подъехать еще ближе к «сцене». Лишь заняв место у самого шнура, Аарден с удивлением понял, что привело его сюда. Выражение страха и отчаяния на раскрасневшейся мордашке танцовщицы и еще кое-что… Все то же гнетущее, давящее чувство, как будто преддверие чего-то страшного и непредсказуемого. Уж наверняка этим чем-то не мог быть очередной приступ проклятой болезни, его чародей ощущал совсем иначе… Он совсем забыл о первоначальной цели своего путешествия, так как был очень занят тем, что разглядывал танцовщицу. И жалел ее. Этому обстоятельству Дуэйн был немало удивлен – он никогда не замечал за собой избыточной сердечности. Но зрелище, что и говорить, было душераздирающим. Раздражали визгливые нотки голоса зазывалы, раздражали оживленно переговаривающиеся люди за спиной, которые почему-то не видели в танце девушки ничего странного и воспринимали ее лишь как диковинку, которой так и полагается плясать в огне.