Огонь измены (СИ)

- Зефирка Зелёная, а у тебя тоже сегодня есть тройничок? - слышу голосок Серёжи.

Он стоит рядом со столом и трогает указательным пальчиком три монеты по рублю.

- Тройничок? - оторопело переспрашиваю я, - почему тоже?

- У мамы нет ещё, но сегодня будет, - как ни в чём бывало, объясняет мальчик, - она так по телефону тёте Лене и сказала.

- Как? - сдвигаю брови к переносице, очень надеясь на то, что неправильно сейчас понимаю слова Серёжи.

- Только полоумного в сад отправлю и поеду в сауну, там будет тройничок, - копируя интонации Арины, говорит он.

Боже. Я моментально вскипаю, резко повышаю голос:

- Полоумного?!

С ненавистью сжимаю зубы. Не знаю, что мне кажется сейчас самым отвратительным. Вот это жуткое про тройничок или то , что она бессовестно обсуждает такое при собственном сыне. Или то, как она его обозвала. Скорее всего, сразу всё.

- Да, она меня так часто зовёт, я горластый очень и топаю, - равнодушно кидает мальчик, но я явственно замечаю в его голубых, как у отца, глазах искорки обиды, - а ещё тупица. И баклан. Фраер ушастый, псих, дубина стоеросовая, чмо болотное...

Я не могу и не хочу этого слышать, наклоняюсь к нему, прижимаю к своей груди, заткнув рот. Он невнятно произносит ещё пару слов и замолкает. Обмякает в моих руках. Я усаживаюсь на стул, тяну его к себе на колени и обнимаю. Глажу по мягким волосам. Пытаюсь подобрать правильные слова, но мысли лихорадочно носятся в голове.

- Фух, чуть не задохнулся от твоей обнимашки, - довольно улыбается мальчик.

А у меня от его улыбки слёзы наворачиваются. Разозлилась, расстроилась, потом растрогалась. Да, педагог из меня не очень, видимо. Беру себя в руки.

- Не верь маме, она ничего не понимает в детях. А я на воспитателя училась и знаю побольше её. Ты очень хороший мальчик, понял? - требовательно заглядываю ему в глаза, - я обязательно поговорю с твоим папой, он запретит тебя такими словами называть.

Только попадись мне, Соловьёв-старший. Я тебе устрою. Чужие проблемы решает, а в собственной семье непонятно, что происходит. Это же немыслимо. Как можно так относиться к ребёнку?!

- Папа всегда работает, ему некогда с мамой разговаривать, они вообще редко видятся, - разводит руками Серёжа и с неприкрытой гордостью продолжает, - но я не обижаюсь. Папа знаешь какой? Самый сильный и страшный на земле, его все преступники боятся. И я такой буду, когда вырасту. Буду тоже по-настоящему мир спасать.

Ага, понятно. Звёздную болезнь они словили, Соловьёвы эти. Ничего, я сегодня вечером ему всё выскажу.

В группу входит Тамара, держа полотенцем кастрюли с дымящимся завтраком.

- Иди, - спускаю Серёжу на пол, поднимаюсь и громко командую:

- Ребята, руки мыть.

***

В тихий час вбегаю в торговый центр. У меня мало времени. Оглядываюсь. Хорошо, что магазин спортивных товаров на первом этаже. Тороплюсь туда. Быстро прохожу вдоль стойки, хватаю несколько вешалок и спешу в примерочную кабину. Закрываюсь тяжёлой серой шторой, снимаю одежду. В соседней кабине слышу возню и голоса. Мужской и женский. Невольно прислушиваюсь.

- Не надо сейчас. Вдруг кто-то нас вместе увидит.

Кажется, знакомые интонации... Замираю, стараюсь не шуметь. И вздрагиваю, невольно приоткрыв рот. Зажимаю его ладонью, чтобы не выдать себя.

- Ариш, ну, кто увидит. Моя до вечера на работе, а твой сам тебе разрешает.

Нет, я не ошибаюсь. Это произнёс Никита.

Брюлики

Что делать? Обнимаю себя за плечи и слепо пялюсь на пуговицу синей велюровой тумбы рядом с зеркалом. Стою и удивлённо моргаю. Всё смешалось в голове, полный хаос.

Никита опять соврал. Он не собирался бросать Арину. И даже ни единого дня не выдержал без неё, побежал на встречу с ней, как только я ушла на работу. Возникает ощущение, что я попала в круговорот лжи.

Так. И каким образом мне поступить? Ворваться к ним? Нет, больше не хочется. Застукать - это мы проходили, только ещё сильнее всё запуталось. Да и как-то потухло у меня внутри по отношению к мужу. Разочарование - очень сильный растворитель чувств. Я осознаю теперь, что Никита не такой, каким я его представляла. Я ошиблась в нём. Очень серьёзно ошиблась. И больше не хочу иметь никакого отношения к этому человеку. Он обидел меня, растоптал всё хорошее, что было между нами, что было у меня к нему. А у него, видимо, не было по отношению ко мне ничего серьёзного. Я больше не могу ему верить. И не хочу отвоёвывать у любовницы. Честно говоря, мне теперь абсолютно всё равно, с кем и что он будет делать. Только бы ко мне больше не лез. Я очень хочу подать на развод и поскорее забыть о глупой и безобразной странице своей жизни. Поиздеваюсь немного напоследок только. Или ну её, эту месть, пусть лучше просто свалит ко всем чертям?!

Кстати, а что там Никита сказал Арине? "Твой сам тебе разрешает". Это означает, что Соловьёв не против измен жены... Меня охватывает отвращение при мысли о таком.

В памяти возникает его брезгливое выражение лица. Я словно опять слышу раздражённое:

- Никакой любви, никакой ревности. Я не способен на такие чувства.