Огонь луны

День оказался таким же тяжелым, как и утро, но Мэгги как-то пережила и его. Когда работа закончилась, она, не сказав ни слова ни Сэмюэлу, ни Филипу, села в ожидавший ее экипаж и поехала домой. В тот вечер на половине прислуги уже не играли в вист, и развлечься ей было нечем. Но на кровати лежал новый сверток. Не видя причин для долгих церемоний, Мэгги разорвала бумагу и открыла большую коробку. Внутри было красивое синее бархатное платье, украшенное каким-то роскошным белым мехом. Она приложила одеяние к себе и закружилась в восторге. Но радость ее вскоре угасла, когда к горлу подкатил внезапный приступ тошноты. Мэгги уронила на пол платье и кинулась в ванную. Когда приступ тошноты прошел и она прополоскала рот, Мэгги, подавленная, вернулась в спальню и опустилась в огромное кожаное кресло, стоявшее напротив кровати. В первый раз она позволила себе подсчитать дни, и результат был угрожающим. Месячные должны были начаться уже неделю назад.

Дрожа, Мэгги разделась и забралась в постель, такую большую и одинокую, погасив лампу, прежде чем свернуться под невесомым одеялом и шелковой простыней. Она видела, как сверкает ее кольцо в лунном свете, льющемся через окно, и утешала себя обещанием, которое дал ей Риви. Если у нее будет его ребенок, то, значит, будет и его фамилия.

Следующий день был таким же, как и два предыдущих. Мэгги усиленно работала, снова почувствовала тошноту, а когда вернулась домой, ее ждал еще один подарок. Это была маленькая серебряная музыкальная шкатулка, под крышкой которой оказалась записка.

Мэгги развернула ее.

«Мэгги, — писал Риви своей властной рукой. — Я устроил так, чтобы каждый день, пока мы не будем снова вместе, тебе доставляли бы какую-нибудь вещицу. И хотя я пишу заранее, я знаю, что когда ты прочтешь это, я уже буду скучать по тебе. Если снова увидишь Джеми, не отпускай его. Искренне твой, Риви».

Мэгги было приятнее, если бы в записке стояло «С любовью», но она охотно готова была дождаться этого. Вздохнув, Мэгги завела музыкальную шкатулку и позволила ее мелодии унести себя далеко-далеко, туда, где они с Риви будут всегда вместе.

Глава 17

Они были в море уже три дня, когда заметили по правому борту огромную тушу кита: его фонтан поднялся на двадцать футов над водой, сверкая в полуденном солнце. Риви застыл на палубе «Элизабет Ли», вцепившись в поручни. За его спиной команда бросилась переставлять паруса, чтобы спустить на воду шлюпки и зарядить гарпуны.

Риви с болью смотрел, как величественное животное то глубоко погружается в воду, то взмывает вверх, как бы бросая им вызов.

— Идете, капитан? — спросил матрос, перебрасывая ногу через борт. Держа гарпун, он спускался по веревке, болтающейся над водой.

Риви спустился вслед за ним в шлюпку и взялся за весла. Маленькая лодочка быстро понеслась к гигантскому существу, резвящемуся в сверкающей на солнце воде. По пятам за ней шли еще два маленьких судна.

Кит снова выпустил фонтан, и на какой-то миг наступила мертвая тишина, после чего громадное животное выскочило из воды с такой силой, что лодочки неистово закачались на воде. Матрос, разговаривавший с Риви чуть раньше на палубе, с криком вскочил на ноги и метнул гарпун. Тот вонзился в лоснящееся от воды тело кита, и у Риви из самой глубины души вырвался крик боли. Вода покраснела от крови, и Риви понадобилось собрать всю свою волю, чтобы не перегнуться через борт шлюпки, сдерживая приступ рвоты. Еще два гарпуна нашли свою цель, и величественное животное перевернулось на бок, глаза его заволокло розовой пеленой.

— О Боже, — пробормотал Риви, — Боже!

— Тяни его, ребята! — закричал китобой, который первым метнул гарпун. — Ну, разве он не великолепен?

Риви никогда не нравилась охота на китов, с того первого плавания, когда ему было всего шестнадцать. Теперь это занятие казалось ему просто невыносимым.

Руки его дрожали, когда он взбирался на борт «Элизабет Ли», и он просто перевалился через поручни, когда услышал крики и ужасный всплеск воды. Риви обернулся.

— Акулы! — закричал один из матросов, находившихся в лодке, которая не успела еще подплыть к «Элизабет Ли». Вода вокруг этой лодки кипела в каком-то дьявольском водовороте, то тут, то там мелькали акульи плавники. Большинство членов экипажа Риви успели взобраться на борт «Элизабет Ли», но остальные — около дюжины человек — оказались сброшены в воду, когда акулам удалось перевернуть шлюпку.

То, что произошло позже, напоминало кошмар. С борта «Элизабет Ли» стреляли из ружей по взбешенным акулам. Эти хищницы терзали туловище кита и тех матросов, которых сбросило в воду. Риви с ужасающей беспомощностью смотрел, как молодого паренька утащило под воду, а минуту спустя на поверхности показались красные пузырьки.

— Господи! — всхлипнул один из матросов, стоявший рядом с Риви. Слова его звучали как молитва, а не как богохульство. — Господи, помоги им!